Сэм Хайес - Чужой сын

— Что? — спросила бывшая жена. — В чем дело?

Броуди удивил ее спокойный голос. Он услышал, как она взяла стул и села. Теперь их было четверо: он попросил Фиону остаться, поскольку не был уверен, что справится в одиночку с тем, что предстоит услышать.

— Броуди, в чем дело?

Он промолчал.

— Раз вы оба здесь, я могу сообщить вам, что сегодня рано утром мы нашли нож. На берегу канала, у железной дороги. Это заброшенный клочок земли в полукилометре от школы. Нож был обернут в полиэтиленовый пакет и спрятан в сточной канаве.

— Да уж, просто прорыв. — Броуди хотелось воды.

— Мы думаем, что это может быть орудием убийства.

— Почему?

Голос Кэрри звучал монотонно. Броуди почти ощущал запах лекарств, которыми она была напичкана.

— Разумеется, пока мы не знаем этого точно. Криминалисты заняты экспертизой. Через пару часов будет известно, совпадает ли группа крови.

— Кровь? — хором спросили Броуди и Кэрри.

— На ноже кровь, да. — Мастерс вздохнул.

Броуди догадался, что еще не все.

— Нож необычный. Местная молодежь предпочитает запрещенные к продаже ножи. Пружинные, например. Их можно купить на черном рынке.

— Так что это за нож? — спросил Броуди.

Зашелестела бумага. Раздался слабый вскрик Кэрри:

— Боже…

— Да в чем дело, черт возьми? — спросил Броуди.

— Это снимок кухонного ножа, — ответил Дэннис.

— Моего кухонного ножа, — прошептала Кэрри.

Броуди сразу представил его — без сомнения, очень дорогой нож, купленный в самом лучшем магазине. И кровь — темная, застывшая на лезвии, шелушащаяся на рукоятке.

— Ты уверена? — спросил Дэннис Мастерс.

— Могу показать весь набор. По моему заказу привезли из Японии. Ручка из морского ушка, лезвие из лучшей в мире стали. Каждый стоит почти триста фунтов.

— А ты не заметила, что один пропал?

— Нет. Я не готовлю.

— Так что это значит? — Броуди встал.

— Я тоже задаю себе этот вопрос, профессор. Возможно, Макс носил с собой этот нож для самообороны. Такой вывод напрашивается. Если так, то, вероятно, кто-то из банды отнял его у Макса во время потасовки.

— О нет… Его убили одним из моих ножей. — Кэрри застонала.

— Нужно подождать результатов экспертизы, но похоже на то. Я понимаю, что вы ждете, когда мы арестуем убийц, но это большой шаг вперед. Наверняка скоро появятся и другие улики, которые приведут к аресту виновных.

Броуди не слушал Дэнниса. Он чувствовал, что и Кэрри тоже не слушает.

— Сообщите нам, как только появятся результаты.

Броуди вытянул руку, давая Фионе понять, что хочет уйти.

— Подожди, — раздался голос Кэрри, сопровождаемый звуком отодвигаемого стула. Но для него встреча закончилась. Говорить было больше не о чем. Никакие разговоры не вернут Макса.

Капот машины был все еще теплым. Броуди привалился к нему. За спиной послышались знакомые шаги.

— Зачем он это сделал? — спросила Кэрри. — Зачем взял нож?

Броуди пожал плечами и затянулся.

— Когда все пошло наперекосяк, Кэрри? — Он представил, как она морщится от дыма.

— В прошлую пятницу, — тихо сказала она.

— Чем тебя накачали?

— Понятия не имею. Лиа всем занимается.

Броуди горько рассмеялся.

— Похоже, нам обоим нужно, чтобы кто-то за нами приглядывал?

Фиона уже сидела в машине, говорила по мобильному, перенося его рабочие встречи.

— Похоже, — согласилась Кэрри.

— И когда это началось? — Броуди ощутил на пальцах жар и отшвырнул окурок. — Может, в тот момент, когда мы разлюбили друг друга? Когда поняли, что оба одиноки, но были слишком горды, чтобы признать…

— Броуди, хватит! Я не могу сейчас говорить об этом. Пожалуйста.

— Правду всегда слышать больно.

— Ты так и не можешь пережить то, что я ушла от тебя, да?

В голосе ее зазвучал гнев. Броуди этого и добивался.

— Не можешь смириться с тем, что наши дороги разошлись, что… что…

Броуди разочарованно слушал, как затихает ее голос. Он наклонился, нашарил ее плечи.

— Я бы со всем справился, Кэрри. Я уже почти нашел решение всех наших проблем, но ты не дала мне шанса. Это ведь ты отдалилась, делала свою головокружительную карьеру.

— Жизнь — это не математика, Броуди. Нельзя придумать формулу любви и счастья.

— Я ездил в Дэннингем прошлой осенью.

— Зачем?

— Хотел понять, почему Макс ушел оттуда.

— Мы знаем, почему он ушел. Это был бунт. Против меня.

— Это не так, Кэрри. Я разговаривал с одноклассниками Макса.

— И?

Вот оно. Проблеск надежды в ее глазах, жилки на ее шее, которые становятся заметными, только когда она волнуется. Он знал, что все это не изменилось. Броуди прижал ее к себе. Тело было податливым, безвольным.

— Ему там было плохо. Кэрри.

— Да?

— Я встречался с заместителем директора. Доктор Дженсен был на больничном, из-за стресса. Его заместитель рассказал, что в последние годы в школе серьезные проблемы. Его попросили занять место директора, чтобы во всем разобраться.

— Но доктор Дженсен был таким… милым.

— Но некомпетентным.

— Но при чем тут Макс?

— Я уверен, что над ним там издевались.

— Нет… этого не мо…

— И в здешней школе было то же самое. Даже хуже. Все эти подростковые банды…

— Откуда ты знаешь?

Броуди закурил. Он сейчас выкурит всю пачку, одну сигарету за другой, потом купит еще и еще и не остановится, пока не откажут легкие и он не умрет.

— Знаю, — сказал он, выдыхая дым. — Я все знаю.

Это произошло на уроке английского. Внезапно он осознал, что Дэйна удивительным образом избавила его от того непонятного, что преследовало его всю жизнь. Что она сделала его сильным. Изменила его.

Ему было неприятно, что она сидит с Шейном. И ведь он даже не мог ненавидеть этого парня. Шейн был одним из тех немногих, кто ни разу не ударил его, ничего у него не украл и не превращал его жизнь в кошмар издевательскими насмешками.

Вот только рука Шейна лежала на спинке стула Дэйны. Это было хуже, чем любые издевательства.

— Мне нужно в туалет, сэр, — не выдержал Макс.

— Потерпишь, Квинелл.

Обычно мистер Локхарт отвечал куда мягче. Проигнорировав запрет учителя, Макс вскочил и направился к выходу. Проходя мимо Шейна, он сбросил его руку со стула Дэйны и прошипел:

— Убери лапы от моей девушки.

В кабинке он привалился к разрисованной граффити двери. Его трясло. Конечно, есть риск, что Шейн с приятелями подкараулит его после уроков и вломит, но это была ерунда по сравнению с тем, что он только что сделал. После всех этих месяцев недомолвок он наконец прямо сказал Дэйне, что считает ее своей девушкой.

— И к чему была вся эта сцена? — Дэйна открыла упаковку копченого лосося, которую Макс принес из дома, и понюхала рыбу.