Джон Гришем - The Chamber. Камера

– Он часто выигрывал?

– Почти всегда.

Однако решающим моментом слушания стал рассказ о просьбе Кэйхолла позволить ему встретить восход солнца. Об этом желании осужденного Пакер узнал неделю назад, во время рутинного утреннего обхода. Очень спокойно Сэм объяснил, что скоро умрет, что к казни абсолютно готов, но хочет еще раз выйти в прогулочный дворик и своими глазами увидеть рассвет. В минувшую субботу желание Кэйхолла исполнилось.

Отвечать на дополнительные вопросы сержанту не пришлось.

Роксбург пригласил в зал очередного свидетеля, тюремного капеллана Ральфа Гриффина.

– Вы знакомы с Сэмом Кэйхоллом?

– Да.

– Вы исповедовали его на днях?

– Да.

– Когда именно?

– Вчера. В воскресенье.

– Можете описать его душевное состояние?

– Нет.

– Простите?

– Я сказал “нет”.

– Почему?

– Потому что являюсь служителем Божьим и не вправе нарушать тайну исповеди. Любая информация о том, как вел себя мистер Кэйхолл и что он говорил в моем присутствии, является строго конфиденциальной.

Роксбург онемел. Пол под его ногами начал колебаться. Ведь этот святоша работает на штат Миссисипи, а значит, и на него, генерального прокурора!

– Довод вполне убедительный, мистер Роксбург, – заметил Слэттери. – Данному свидетелю здесь не место. Следующий.

– Других свидетелей у обвинения нет, – растерянно проговорил Роксбург.

Неторопливо написав что-то на листе бумаги, его честь обвел глазами аудиторию:

– Суд рассмотрит представленные материалы и объявит решение завтра утром. Обе стороны узнают о нем первыми. Не торчите в коридорах, джентльмены. Вас известят. Слушание закончено.

Под грохот отодвигаемых стульев присутствовавшие потянулись к выходу. Уже возле самой двери Адам остановил Ральфа Гриффина, с чувством пожал ему руку, а затем вернулся к столу, вокруг которого стояли Гудмэн, Гете Кэрри, профессор Гласе и четверка студентов. Когда зал опустел, сплоченная группа из восьми человек вышла в коридор. Долговязый парень предложил отужинать – всей компанией. Было почти девять часов вечера.

В вестибюле толпились журналисты. Адам, не сбавляя шагу, бросил несколько вежливых отговорок. За спиной Гудмэна на улицу проскользнул Ролли Уэдж.

Возле лестницы выходивших из здания суда людей поджидали фоторепортеры. Стоя на нижней ступени, с ними общался генеральный прокурор. Метрах в десяти от цветочной клумбы пять или шесть газетчиков окружили губернатора. До ушей проходившего мимо Адама донеслось, как Макаллистер говорит что-то о возможности помилования и жалуется на предстоящую нелегкую ночь. “Но завтрашний день будет еще труднее! – выкрикнула привлекательная девушка. – Вы приедете в Парчман?”

Ответа Адам не расслышал.

* * *

Войдя в уютную полуосвещенную пещеру “Холэн-Мол”, популярного в городе ресторана, они расселись вокруг большого круглого стола и тут же попросили официанта принести пиво. Квартет возле дальней стены наигрывал печальный блюз. Посетителей в заведении было достаточно.

Опустившись на стул рядом с Гетсом Кэрри, Адам впервые за день расслабился. Бокал холодного пива подарил ощущение настоящего блаженства. Гудмэн заказал для всех жареный рис с красной фасолью. Гете и студенты бурно восхищались проявленным Адамом в ходе слушания хладнокровием, Гарнер и Джон Брайан Гласе с головой погрузились в обсуждение проблемы смертной казни. Когда минут через двадцать принесли заказ, гору золотистого риса на огромном блюде, все с жадностью набросились на еду.

– Боюсь, сейчас не самое лучшее время для серьезного разговора, – приглушенно проговорил Гете так, чтобы слова его мог разобрать только Адам. Музыка в этот момент стала чуть громче. – Думаю, ты захочешь побыстрее вернуться в Чикаго? – Он бросил осторожный взгляд на Гудмэна, но тот продолжал увлеченно беседовать с соседом.

– Наверное, – без особой уверенности ответил Адам. Загадывать дальше завтрашнего дня ему не хотелось.

– Просто имей в виду, что у нас появилась вакансия. Один из моих парней уходит, решил открыть собственную контору. Нам срочно нужен профессионал, специализация – смертные приговоры.

– Ты прав, время выбрано явно неудачно.

– Занятие адское, зато приносит чувство удовлетворения. К тому же в нем ощущается самая настоятельная необходимость. – Гете отправил в рот порцию риса, прожевал, запил пивом. – Деньги, разумеется, мелочь, особенно по сравнению с теми суммами, которые ты привык получать в Чикаго. Скромный бюджет, ненормированный рабочий день и куча клиентов.

– Что за деньги?

– Для начала могу предложить тридцать тысяч.

– В фирме я получаю шестьдесят две. Для начала.

– Знакомо, знакомо. В Вашингтоне я зарабатывал семьдесят тысяч в год, а потом не выдержал, плюнул на оклад и приехал сюда. Через пару лет мог бы стать партнером, но сожаления не испытываю. Деньги – это еще не все.

– Сейчас ты доволен?

– Зависит от человека. Чтобы бороться с системой, требуются определенные убеждения и сила воли. Поразмысли.

Адам поймал на себе взгляд Гудмэна.

– Отправишься после ужина в Парчман? – громко спросил Гарнер.

Холл заканчивал второй бокал пива и готов был выпить еще один, не больше. Сказывалась усталость.

– Нет. Хочу дождаться утренних новостей.

Они ели, пили и слушали воспоминания ветеранов. Пиво текло рекой, атмосфера за столом то искрилась безудержным оптимизмом, то обдавала сидевших волнами неизбывной печали.

Лежа в темноте, Сэм дожидался полуночи. Без четверти двенадцать он включил телевизор. По словам ведущего программы новостей, слушание закончилось. Стрелки часов продолжали невозмутимо отсчитывать время. Никакой отсрочки. Жизнь его теперь находилась в руках федерального судьи.

В одну минуту первого Кэйхолл смежил веки, прочитал краткую молитву: “Господи, помоги Ли, не оставь своими заботами Кармен и дай Адаму силы пережить неизбежное”.

Осталось двадцать четыре часа.

Сложив на груди руки, он заснул.

В половине восьмого утра полковник Наджент плотно притворил дверь и объявил о начале совещания. Выйдя на середину кабинета, он строгим командирским оком обвел свое войско.

– Я только что из блока особого режима. Кэйхолл бодр и ничуть не походит на вялый подсолнух, о котором писали газеты. – Полковник сделал паузу, давая подчиненным возможность оценить его юмор. Никто не улыбнулся. – Он съел завтрак и успел поднять шум из-за предусмотренной внутренними правилами прогулки. Слава Богу, хотя бы один человек в Парчмане абсолютно нормален. На этот час из Джексона не поступило никаких вестей, поэтому все действуют по плану. Я прав, мистер Манн?