Джон Гришем - The Chamber. Камера

– Потому что меня о нем никто не спрашивал, – невозмутимо ответил Адам. Гудмэн предупреждал: беседа будет трудной, но в конце они все-таки одержат победу.

– Посмотрите на этого умника!

– Хватит ерничать, Дэниел. – Гудмэн покосился на Эммита – отрицательно качнув головой, тот уставился в потолок.

– Не думаете ли вы, мистер Холл, что нас следовало поставить в известность о своем родстве с одним из клиентов? – В столь насмешливом тоне Розен привык обращаться к уличенным во лжи свидетелям.

– В тот момент вы интересовались чем угодно. – Спокойствие не изменило Адаму. – Помните? Дактилоскопия, предложение пройти тест на полиграфе…

– Помню, мистер Холл. Но вы знали то, о чем мы не могли и подозревать. Ваш дед являлся клиентом фирмы, куда вы пришли устраиваться на работу. Вы должны были сказать об этом. – Голос Розена повышался и понижался, как у хорошего актера, глаза неотступно следили за Адамом.

– Отец моего отца – не типичный добрый дедушка.

– И все-таки он – ваш дед. Обращаясь в фирму, вы знали, что он был ее клиентом.

– Тогда приношу извинения. У фирмы тысячи клиентов, и каждый платит неплохие деньги за ее услуги. Никогда не думал, что дело, которое велось нашими юристами pro bono, послужит причиной подобного разбирательства.

– Это вероломно, мистер Холл. Вы сознательно выбрали нас, поскольку фирма представляла интересы вашего родственника. А теперь вдруг хотите взять на себя его дело. Такая просьба ставит всех нас в очень неловкое положение.

– Что еще за неловкое положение? – протянул Уайкофф, складывая сотовый телефон и пряча его в карман. – Слушай, Дэниел, речь идет о приговоренном к смерти. Человеку нужен адвокат, черт побери!

– Другими словами, его собственный внук?

– Да кому какое дело? Бедняга одной ногой уже в могиле. Направь к нему адвоката!

– Не забывай, он сам от нас отказался.

– Да, и сам же наймет вновь. Остынь. Почему бы не попытаться?

– Вот что, Эммит, авторитет фирмы – это моя забота. Меня нисколько не прельщает идея послать сотрудника в Миссисипи, где его клиента без излишних проволочек зашьют в казенный саван. Если по совести, то мистер Холл должен быть просто уволен.

– Великолепно, Дэниел. Великолепно! Классический пример того, как одним ударом сплеча разрешается деликатный вопрос, – веско бросил Уайкофф. – Кто же, по-твоему, поедет в Парчман? Старику необходим адвокат, и Адам – его единственный шанс!

– Да поможет Сэму Господь, – пробормотал Розен.

– Авторитет фирмы? – счел своим долгом вмешаться Гудмэн. – Считаешь, люди видят в нас горстку полуголодных работников социальной сферы? Неудачников, что ищут забвения в бескорыстном труде?

– Или занятых благотворительностью монахов? – поддержал коллегу Уайкофф.

– Что конкретно угрожает авторитету фирмы? – спросил Гарнер.

Не в привычке Розена было сдаваться без боя.

– Сейчас объясню. Фирма не посылает своих новичков на Скамью. Мы можем посмеиваться над ними, можем убивать их двадцатичасовым рабочим днем, но мы не имеем права отправлять их, зеленых и неопытных, в настоящий бой. Вы оба хорошо знаете порядок рассмотрения дел, по которым вынесен смертный приговор. Эй, Гарнер, ты же писал об этом книги! Думаешь, мистер Холл справится?

– Я буду контролировать каждый его шаг.

– Адам – отличный специалист, – добавил Эммит. – Досье деда он выучил наизусть.

– Справится, – убежденно произнес Гудмэн. – Верь мне, Дэниел. Я на своем веку повидал достаточно.

– При нужде готов даже слетать туда, чтобы помочь парню, – вновь подал голос Уайкофф.

– Ты – и pro bono? – с изумлением повернулся к нему Гарнер.

– Ну… У меня тоже есть совесть.

Оставив без внимания перепалку, Адам не сводил глаз с Дэниела Розена. “Давай увольняй, – думал он. – Смелее, мистер Розен! Гоните меня взашей на похороны деда, а я уж посмотрю, как мне быть”.

– Но если приговор все же приведут в исполнение? – обратился управляющий к Гудмэну.

– Нам уже приходилось терять клиентов, Дэниел. Если не ошибаюсь, таких было трое.

– Какова ближайшая перспектива осужденного?

– Хороший вопрос! Сейчас пока еще действует отсрочка приговора, но суд в любой момент может пересмотреть свое решение и назначить новую дату. Скорее всего она окажется ближе к концу лета.

– Времени не так много.

– Пожалуй. Однако мы семь лет слали апелляции, и каждая себя оправдала.

– Как получилось, что из всех смертников нам достался именно этот ядовитый старикан?

– Долгая история. К нашему разговору она не имеет ни малейшего отношения.

С чрезвычайно озабоченным видом Розен черкнул что-то в лежащем на столе блокноте.

– Надеюсь, вы не думаете, что удастся избежать шума?

– Все может быть.

– Ха! Незадолго до казни жертва превратится в героя. Репортеры поднимут бурю. Ваше имя будет на устах у толпы, мистер Холл.

– И что?

– А представьте себе заголовки центральных газет: “Внук приходит спасти деда!”

– Оставь, Дэниел. Это мы уже проходили, – буркнул Гудмэн.

Однако Розен не успокаивался:

– Пресса съест вас живьем, мистер Холл. Подноготную вашей семьи узнает вся страна.

– Но ведь мы, юристы, боготворим прессу, мистер Розен, – холодно отозвался Адам. – Мы привыкли к свету юпитеров. Вы же никогда…

– Вот именно, – перебил его Гудмэн. – Дэниел, вряд ли стоит советовать молодому человеку держаться подальше от газетчиков. Вспомни лучше собственный опыт.

– Прошу тебя, Дэниел, не трогай прессу, выбери для нравоучений другую тему, – с язвительной усмешкой вставил Уайкофф. – Эй, ты же писал книги!

На мгновение Розен смутился. Адам заметил промелькнувшую по его лицу тень.

– В целом, – сказал Гудмэн, окидывая взглядом стеллажи с книгами, – я одобряю замысел. Он очень неплох, а для секции pro bono является просто находкой. Сам подумай: молодой юрист вступил в схватку за жизнь знаменитого убийцы, и юрист этот – сотрудник “Крейвиц энд Бэйн”! Да, писаки будут слюной исходить, но нам-то что?

– Идея превосходна, – категорически заявил Эммит под раздавшуюся из кармана негромкую трель сотового телефона. Вытащив плоскую коробочку, он повернулся спиной к столу и зашептал в трубку.

– Но если Сэму суждено умереть? Не окажемся ли мы в дураках? – спросил Розен.

– Конечно, суждено. Поэтому-то он и сел на Скамью, – терпеливо пояснил Гудмэн.

Тихое бормотание Эммита смолкло. – Простите, мне пора, – бросил он, делая шаг к двери. – На чем мы остановились?

– Не нравится мне все это! – с явным раздражением в голосе произнес Розен.

– Дэниел! Вечный упрямец! – Уайкофф вернулся к столу. – Ты же понимаешь: план отличный. Ты лишь обижен на то, что парень не открылся нам с самого начала.