Джон Гришем - The Chamber. Камера

Прибытие свидетелей ничуть не вдохновило полковника. Он спешно затолкал группу в здание. Девять человек гуськом вошли в небольшую комнату с двумя рядами складных стульев и полосой черных штор на стене.

– Садитесь, – без излишней вежливости предложил Наджент журналистам. Три стула остались незанятыми. – Сейчас десять минут двенадцатого. Осужденный находится в “комнате сосредоточения”. Прямо перед вами, за окошками со шторами – Камера. Кэйхолла введут туда за пять минут до полуночи, пристегнут ремнями к креслу и закроют дверь. Шторки откроют ровно в двенадцать. Осужденного вы увидите менее чем в двух футах от себя, вернее, не самого осужденного, а его затылок. Спокойно, спокойно! Проектировал Камеру не я. До того момента, когда врач констатирует смерть, пройдет минут десять. К этому времени шторки уже задернут, и вы вернетесь в автобусы. А пока запаситесь терпением. Кондиционера здесь нет. Когда шторки отдернут, все произойдет довольно быстро. Вопросы?

– Вы разговаривали с осужденным?

– Да.

– Как он держится?

– Без комментариев. В час ночи состоится пресс-конференция, на которой вы получите ответы на все вопросы. Сейчас я слишком занят. – Выйдя из комнаты, Наджент громко хлопнул дверью, обогнул угол кирпичной постройки и ступил в Камеру.

* * *

– У нас тридцать две минуты, – напомнил Сэм. – О чем бы ты хотел поговорить?

– О разных вещах. К сожалению, большинство из них не очень приятны.

– Нельзя же требовать, чтобы в такой ситуации беседа была приятной.

– Что у тебя сейчас в голове, Сэм?

– Все.

– Ты чего-нибудь боишься?

– Запаха газа. Интересно, испытаю ли я боль? Не хочу мучиться, Адам. Хорошо бы сделать вдох и отключиться. Пугает не смерть, а процесс умирания. Скорее бы! Ждать – жестоко.

– Ты готов?

– Сердце бьется ровно. Я много нагрешил за свою жизнь, Адам, но, надеюсь, Господь упокоит мою душу.

– Почему ты ничего не рассказал мне о том, другом?

– Слишком долгая история. Нет времени.

– Но она могла бы спасти твою жизнь.

– Нет. Никто бы не поверил. Подумай сам: двадцать три года спустя я вдруг возлагаю все вину на таинственного незнакомца. Смех!

– Для чего ты лгал?

– Имелись определенные причины.

– Рассчитывал обезопасить меня?

– И поэтому тоже.

– Он на свободе, да?

– Да. Вероятно, сейчас он где-то поблизости. Наблюдает. Но ты его не увидишь.

– Это он убил Догана и его жену?

– Да.

– И его сына?

– Да.

– И Кловиса Брэйзелтона?

– Скорее всего. Он – прирожденный убийца, Адам. В ходе первого процесса он угрожал и Догану, и мне.

– Имя?

– Наверняка вымышленное. Я не назову его. И не вздумай шепнуть кому-то хоть слово.

– Тебя казнят за чужое преступление.

– Нет. Я мог спасти мальчиков. Господу известно, что от моих рук гибли невинные люди. Я заслужил это.

– Этого никто не заслуживает.

– Это куда лучше, чем продолжать жить. Если бы меня опять посадили в клетку, знаешь, что бы я сделал?

– Что?

– Убил бы себя сам.

Хотя Адам провел в клетке лишь час, он не стал спорить. Мысль о жизни в крошечном замкнутом пространстве внушала ему ужас.

– Сигареты забыл. – Сэм похлопал себя по карманам. – Впрочем, предоставляется отличный шанс покончить с дурной привычкой.

– Ты намерен рассмешить меня?

– Ага.

– Не выйдет.

– Ли показывала тебе книгу?

– Нет. Сказала только, где она лежит. Я нашел ее.

– И в ней – фотографию.

– Да.

– Здорово похоже на пикник, согласен?

– Снимок просто страшный.

– А первый, на предыдущей странице?

– С двумя членами Клана?

– В капюшонах.

– Ее я тоже видел.

– Один капюшон был на мне. Второй – на Альберте. В памяти Адама всплыли детали.

– Зачем ты это рассказываешь, Сэм?

– Приятно, внучек. Приятно облегчить душу.

– Не хочу больше тебя слушать.

– Ведь Эдди так и не узнал всей правды. В куче хлама на чердаке он раскопал книгу, чудом вычислил на групповом снимке меня, а с первой фотографией дал маху.

– Давай не будем об Эдди, ладно?

– Отличная идея. Как насчет Ли?

– Она пропала. Она сама все испортила.

– Я бы с радостью повидал ее. Жаль. Спасибо, что познакомил меня с Кармен.

– Кармен – молодчина.

– Замечательная девушка. Я горжусь, Адам. Горжусь тобой и Кармен. Все хорошее досталось вам от матери. Я счастлив, что у меня такие внуки.

За стеной что-то загремело.

– Похоже, Наджент дорвался до своих игрушек, – заметил Сэм и повел плечами. – Знаешь, что больнее всего?

– Что?

– Последние два дня я не мог отделаться от мысли: вот вы с Кармен, образованные молодые люди с блестящим будущим, идете по жизни, не изнывая от тяжести той ноши, что лежала на моих плечах. Почему я не был таким же, как ты с сестрой? Невозможно поверить, чтобы в нас текла одна кровь.

– Оставь, Сэм.

– Нет.

– Прошу!

– Хорошо. – Голова деда опустилась почти до коленей. Адаму хотелось узнать все о загадочном сообщнике. Его волновали детали: куда оба скрылись после взрыва, зачем Сэм вернулся, почему попал в руки полиции? Однако вопросы эти остались незаданными. Ответы на них Сэм хотел унести с собой в могилу.

* * *

Услышав над головами грохот снижавшегося вертолета, люди, что стояли у главных ворот Парчмана, подняли головы. На противоположной воротам стороне автострады губернатора ждал белый мини-автобус. Сопровождаемый по пятам телохранителями, Макаллистер забрался в салон. Соседнее кресло заняла Мона Старк.

– Губернатор! – прозвучал за окнами машины чей-то возглас.

Небольшой участок местности озарили яркие фотовспышки. Резко газанув, автобус на большой скорости пронесся через ворота, чтобы пять минут спустя остановиться возле красного кирпичного здания. Телохранители и мисс Старк остались в машине, а губернатора полковник лично проводил в комнату. Макаллистер кивнул репортерам и опустился на стоявший в первом ряду стул. По лицам свидетелей обильно струился пот, воздух звенел от множества москитов.

– Вам чего-нибудь принести? – осведомился у губернатора Наджент.

– Пакетик поп-корна.

Шутке никто не улыбнулся. Нахмурившись, полковник вышел.

– С какой целью вы здесь, сэр? – тут же спросил один из журналистов.

– Без комментариев.

Десять мужчин молча взирали на черные шторки, ежеминутно сверяясь с часами. Стих нервный шепот. Свидетели старались не встречаться друг с другом взглядами, как если бы каждый был участником позорящего человеческое достоинство спектакля.

Ровно без двадцати минут двенадцать Наджент дал врачу команду зайти в “комнату сосредоточения” и тут же распорядился, чтобы охрана покинула стоявшие по углам Семнадцатого блока вышки. Вероятность того, что остатки смертельного газа достигнут вышек, была минимальной, но полковник строго следовал инструкции.