Монс Каллентофт - Зимняя жертва

«Наше время, — думает Малин, — имеет те сюжеты, которые заслуживает».

Запах в родительской квартире.

Здесь пахнет тайнами.

Так же, как в охотничьей избушке, хотя в лесу было холоднее и запах тайны определеннее. Не так непроницаемо, не так личностно, как здесь. «Нужно повернуться вокруг своей оси, — думает Малин, — если слишком долго задерживаешься на прошлом. Но можно погибнуть, если так и не осмелишься прикоснуться к нему».

Психотерапевты знают об этом все.

Малин опускается на диван в гостиной.

Она чувствует себя измотанной и усталой. Папа хранит спиртные напитки на кухне, в шкафчике на холодильнике.

Вывернуть душу.

Изящная мебель, которая вовсе не так изящна.

«Ты хорошо поливаешь цветы?»

Я уже полила их.

Цветы. Запах капустного пудинга.

Запах лжи. Что, и здесь? Совсем как в доме Ракели Мюрвалль в Блосведрете.

Хотя здесь не так определенно, слабее. «Туда нужно вернуться, — думает Малин. — Вернуться и вытащить на свет все их тайны из-за стен и из-под половиц».

В прихожей звонит мобильник.

Он лежит в кармане куртки, и Малин вскакивает с дивана, бежит, спотыкается.

Международный звонок.

— Да, слушаю.

— Малин, это папа.

— Привет, я в квартире и только что полила цветы.

— Я нисколько в этом не сомневаюсь. Но звоню не поэтому.

Он чего-то хочет, но не решается высказаться — такое же чувство, как и во время прошлого разговора. Потом папа делает глубокий вдох и продолжает, с шумом выдохнув:

— Знаешь, мы здесь поговорили и решили, что Туве может приехать к нам, ведь скоро у нее февральские каникулы? Неплохо было бы, а?

Малин отводит трубку от уха, держит телефон перед собой и качает головой.

Потом приходит в себя. Прикладывает трубку к уху.

— Через две недели.

— Через две недели?

— Да, каникулы начинаются через две недели. Но есть одна проблема.

— Какая?

— У нас нет денег на билет на самолет. У меня ни кроны лишней, а Янне накануне Рождества поставил новый котел на жидком топливе.

— Да, и об этом мы с мамой тоже говорили. Мы можем оплатить ей билет. Были сегодня в турагентстве, есть дешевый рейс через Лондон. Может, и ты возьмешь отпуск?

— Это невозможно, — отвечает Малин. — Слишком мало времени. К тому же именно сейчас у нас проблемы.

— Так что ты об этом думаешь?

— Звучит заманчиво. Но тебе стоит сначала поговорить с Туве.

— Она сможет здесь плавать и ездить верхом.

— Она сама знает, чего ей хочется, а чего не хочется. Будь в этом уверен.

— Ты поговоришь с ней?

— Позвони сам. Она сейчас в кино, но будет дома около десяти.

— Малин, ты не могла бы поговорить…

— Хорошо, хорошо. Я поговорю с ней, а потом перезвоню. До завтра.

— Не откладывай. Билеты могут закончиться.

Голоса.

Пусть летают.

Слушай их все, когда ведешь расследование.

Ничего не упускай. Они приведут тебя к цели.

В прихожей Никласа Нюрена стоят прозрачные банки с печеньем, круглые бежевые пирожные «Малина мечты» в пластиковых упаковках, шоколадные пирамидки и шарики, а зеленый ковер усыпан сладкими крошками. У входа темно-синий «вольво-универсал», припаркованный почти впритык к почтовому ящику.

«Будь осторожна, — говорит себе Малин, нажимая на кнопку звонка. — Если это сделали мальчики, он мог помочь им перетащить тело».

Никлас Нюрен ведет ее в квартиру, в прибранную гостиную, в центре которой стоит красный диван перед вмонтированным в стену плоским экраном телевизора.

Все указывает на то, что Никлас Нюрен — самый заурядный мужчина средних лет, не более.

На нем джинсы и зеленый джемпер, лицо круглое, а живот выступает над поясом, выдавая сидячий образ жизни. Слишком много ездит в автомобиле и слишком часто пробует рекламируемую продукцию.

— Я собирался звонить вам, — говорит Никлас Нюрен.

Голос у него неожиданно низкий для такого полного человека и немного хриплый.

Малин не отвечает. Опускается на стул модели «мюран» [46] Модель стульев, разработанная в 1956 году датским дизайнером и архитектором Арне Якобссоном. возле небольшого обеденного столика у окна, выходящего на фабрику «Клоетта».

— У вас есть ко мне вопросы? — начинает Никлас Нюрен и занимает место на диване.

— Как вы, наверное, уже знаете, имя Иоакима Свенссона всплыло в расследовании убийства Бенгта Андерссона…

Никлас Нюрен кивает.

— Мне трудно представить себе, чтобы мальчик оказался замешан в такое. Ему нужно учиться хорошим манерам, только и всего. И иметь перед глазами достойный мужской пример.

— Вы с ним ладите?

— Пытаюсь поладить. У меня у самого было жуткое детство, и я хочу помочь мальчику. У него есть ключи от моей квартиры.

— Что значит — жуткое?

— Мне не хотелось бы вдаваться в это. Но отец крепко пил, вот что я могу сказать. Да и мама не была особенно ласкова.

Малин кивает.

— А что вы делали в ночь со среды на четверг на прошлой неделе?

— Маргарета была здесь, и я уверен, что Йоке вместе с Йимми смотрел тот самый фильм, про который он говорил.

— Йимми? Вы знаете Йимми Кальмвика?

Никлас Нюрен поднимается, подходит к окну и смотрит на фабрику.

— Они не разлей вода, эти двое. Если хочешь выстроить хорошие отношения с одним, то приходится действовать во всех направлениях. Я постоянно пытаюсь придумывать для них что-нибудь такое, что могло бы им понравиться.

— А что им нравится?

— Что нравится мальчикам? Я возил их на выступления скейтбордистов в Норрчёпинг. Мы были в Манторп-парке. Я позволил им вести свою машину. Черт! Как-то раз летом я даже возил их на стрельбище!

«Малин, тебе можно, наверное, расслабиться. Весь вид Никласа Нюрена прямо-таки излучает невинность. Или он только притворяется, будто ни о чем не подозревает?»

— Вы охотитесь?

— Нет, но одно время занимался спортивной стрельбой. У меня было «салонное» ружье, так это называется?

— Вас не затруднит его показать?

Никлас Нюрен роется в шкафу своей спальни, стены которой окрашены в белый цвет.

— Ведь для «салонного» ружья не нужен оружейный сейф?

— Пожалуй, нет, — соглашается Малин.

— Вот оно.

Никлас Нюрен протягивает Малин тонкое, почти изящное черное ружье. А ей внезапно приходит в голову: «Не прикасаться, ничего не трогать раньше, чем оно попадет в ГКЛ».

— Положите на кровать, — говорит она, и озадаченный Никлас Нюрен кладет оружие.

— У вас есть мешки для мусора? — спрашивает Малин.

— Да, на кухне. Там же и боеприпасы.

— Отлично, — говорит Малин. — Захватите и то и другое. Я подожду здесь.

Малин сидит на постели рядом с ружьем. Вдыхает спертый воздух, смотрит на постеры на стенах: изображения разных рыб от «ИКЕА» в дешевых рамах.

Малин закрывает глаза и вздыхает.