Уоррен Мэрфи - Последнее испытание

Римо рассмеялся. И почти тут же смолк, заметив среди густых ветвей мастера Синанджу.

– Прошу прощения, – кивнул Римо полицейскому и отошел.

Еще издали он заметил суровое лицо корейца. Похоже, предстоит неприятное объяснение.

Однако, приблизившись, ученик увидел, как Чиун расплылся в широкой радостной улыбке.

– Здорово, Римо! Я доволен, что ты проявил такую инициативу.

– О чем ты? И как, черт возьми, меня нашел?

– Точно так же, как действовал ты. Через императора Смита. Ты нашел, что искал?

– Сестра Мария Маргарита умерла прошлой ночью. Я был рядом с ней, папочка.

Чиун опечаленно кивнул.

– Хорошо, что она умерла не в одиночестве, хорошо, что рядом был близкий, любящий человек.

Римо промолчал.

– И что же, она успела открыть тебе тайну?

– Нет. Но сказала, что видела человека, который оставил меня на пороге сиротского приюта. Правда, так и не узнала, кто это был.

– Значит, тебе все же не удалось разыскать родственников?

– Нет. Но сестра Мария сообщила мне нечто странное.

Кореец с любопытством взирал на Римо, слегка склонив свою птичью голову набок.

– Потом она видела его еще раз. В кинотеатре.

– Надо же!..

– Самое странное, что случилось это здесь, в Оклахома-Сити!

– Ну и что?

– Как «ну и что»? Почему человек, бросивший меня на пороге приюта в Ньюарке, где работала сестра Мария, вдруг оказался здесь, в городе, куда она переехала?

– Вот уж не знаю.

Римо огляделся по сторонам.

– Я, наверное, поболтаюсь тут еще немного.

– Но если ты не знаешь, кто был тот человек и как он выглядел, как же ты собираешься найти его, сын мой?

– Пока не знаю.

– Мне кажется, ничего у тебя не выйдет.

– Почему?

Чиун пожал плечами.

– Да просто потому, что тебе не дано знать, что известно мне.

– Ладно. В любом случае пока что можешь забыть о путешествии в Гесперию и прочих подобных штучках. Я останусь здесь до тех пор, пока все не выясню.

– Но ведь ты уже побывал в Гесперии.

– О чем ты? – удивился Римо.

– Да о Греции. Гесперия раньше входила в состав греческих земель на западе. – Кореец широко развел руками. – Главное – все время держать курс на запад, и тогда непременно туда попадешь. Причем не важно как, пешком или на транспорте.

– Замечательно, но я не собираюсь ни в какую Гесперию. Вообще никуда. И никаких деяний больше совершать не буду!

– Деяний?

– Не пудри мозги, Чиун. Смит мне объяснил, что значит «атлой».

– Но ведь ты только что совершил очередной атлой. Ну, пусть деяние или подвиг, называй, как хочешь. – Учитель указал на поезд, потерпевший катастрофу. – Тебе удалось укротить коней Диомеда.

Ученик сердито подбоченился.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что для этого собирался затащить меня в Оклахома-Сити?

– Вообще-то я подумывал об Аргентине, но и здесь все получилось. Поздравляю, Римо. Ты новый мастер Синанджу, выполнивший очередное деяние без указки и руководства своего учителя.

– И что с того?

– Считай, что это доброе предзнаменование.

– Значит, ритуалу посвящения пришел конец? Вот и хорошо, мне бы очень хотелось поболтаться тут немного.

– Что ж, отговаривать не буду.

– Я и прежде такое слыхивал…

– Я бы посоветовал тебе обратиться к дельфийскому оракулу.

– Дельфийскому? Опять в Греции, что ли?

– Все мастера на пути к совершенству должны побеседовать с дельфийским оракулом.

– Все, кроме меня! Я по горло сыт этой Грецией и остаюсь здесь!

Чиун отвесил вежливый поклон и, к удивлению Римо, сказал:

– Как хочешь.

– Что-то уж больно легко ты согласился. Даже странно как-то.

– Ты не доволен?

– Не знаю. Кстати, в Пустоте я встретил Нуича.

Кореец насторожился.

– И ты победил?

– Да.

– Замечательно!

– И загадку Сфинкса разгадал: у него лицо Великого Ванга.

Мастер Синанджу окинул ученика подозрительным взглядом.

– Может, и самого Ванга видел? – спросил он.

– Какая разница… – проворчал Римо.

– Этого болтуна… Что он тебе еще наговорил?

– Сказал, что мои сны – часть ритуала посвящения. И что о моем отце знал Нонья. Но когда я встретился с Нонья, он посоветовал спросить у Коджинга. Правда, я еще не успел этого сделать.

– Понятно.

Чиун тотчас извлек из просторного рукава кимоно некий предмет из дерева и металла.

– Что это? – спросил Римо.

– Пэнг.

– Не больно-то похож. Ведь гонги обычно круглые.

– Это не простой гонг.

Римо пригляделся. К небольшой штуковине из отполированного тикового дерева величиной с ладонь был прикреплен на проволочных петлях стальной цилиндрик. Чиун вытащил из него деревянный молоточек и внезапно ударил по металлу. Цилиндрик загудел. Абсолютная нота «до». В ушах Римо так и загудело. Нота висела в воздухе добрую минуту. И уже начала умирать, затихая, как вдруг кореец снова ударил молоточком, и снова все вокруг отозвалось.

– Чем это ты, черт возьми, занимаешься? – спросил Римо.

– Зову твоего давно утерянного отца.

– Гонгом?

– Это знаменитый гонг. Принадлежал моей семье еще со времен мастера Коджинга. Ведь я рассказывал тебе о Коджинге, верно?

– Знакомое имя. Впрочем, все они как будто знакомые. Каждого третьего мастера Синанджу наверняка называли в честь гонга. Ну, сам посуди – если не Ванг, то Юнг или Хонг, или же Танг, а то и Тэнг или Кэнг. Неудивительно, что я вечно их путаю.

Чиун зашагал прочь. И снова ударил в гонг Продолжительная трепетная нота вновь запела в воздухе.

– Куда ты? – крикнул вслед Римо.

– Я же говорил – иду искать твоего отца.

– Почему ты так уверен, что он откликнется?

Учитель снова стукнул молоточком.

– Да кто ж такое не услышит?

Они шагали по утренним улицам. Чиун – впереди, ударяя в гонг всякий раз, когда очередная нота начинала замирать, Римо – за ним, с довольно озадаченным видом.

Где бы они ни проходили, в окнах появлялись удивленные лица, открывались двери.

На них смотрели, им подмигивали, их окликали. Несколько раз останавливала полиция, но тут же отпускала.

В полдень мастер Синанджу убрал деревянный молоточек на место, и гонг умолк. И вовремя, ибо Римо уже начал сходить с ума от протяжного и мерного гула.

– Твой отец не ответил. Стало быть, его здесь нет, – важно объявил Чиун.

– Это еще неизвестно.

– Даю тебе слово прошедшего обряд посвящения мастера Синанджу – его здесь нет.

– Откуда ты знаешь?

– Тебе надо поговорить с дельфийским оракулом.

– Не о чем мне с ним говорить! Я остаюсь здесь.

– Ну, тогда позвони Смиту.

– Зачем?

– Как хочешь. Продолжай упорствовать, упрямец ты эдакий!

Римо скрестил руки на груди.

– Договорились. Отныне «Упрямец» – мое второе имя.

– Ты выглядишь усталым, сынок.

– Благодаря тебе.