Патрик Бовен - Око Каина

— Потому что это чудовищно!

— Черт возьми, а вы, пожалуй, правы. Я ведь уже отравил этого типа. Но дело в том, что у меня проблемы с терпением.

В его руке щелкнула зажигалка. Он небрежно швырнул ее в Сесила, и тот вспыхнул, как факел. Потом Сет с размаху ударил его ногой, отшвырнув в сумрак пещеры, под брезентовый полог.

— Гребаный урод! — выкрикнул Коул.

Дуло ружья уперлось ему в лоб, между бровей.

— У меня нет необходимости убивать вас, — сказал Сет. — Но если вы так настаиваете, я могу сделать это небольшое усилие.

Коул мельком взглянул на свою лодыжку. У него не было ни оружия, ни союзников, и он вряд ли смог бы удержаться на ногах. Он отвел взгляд.

— Хороший песик, — сказал Сет с хищной ухмылкой.

Он перевернул тело Томаса, обшарил его карманы, потом выпрямился.

— О’кей, забирай его с собой и идите к остальным.

— Вы… оставляете нас в живых? — прошептал Камерон.

— Я сделал то, что хотел. Идите. И больше не возвращайтесь.

Коул поднялся, прихрамывая, подошел к Томасу, подхватил его под мышки и протащил с десяток метров. Потом выпрямился, чтобы передохнуть, и обернулся.

Но, как он и предвидел, Сет уже исчез.

Часом позже Камерон лежал на колченогом столе, в одном из отсеков «холодильника», а Томас бинтовал ему лодыжку.

— Ай!

— Да что ж вы пищите, как девчонка?

— Вы ее так стиснули, как будто это деревяшка!

— Так и надо. Я вам накладываю шину.

Полицейский смотрел на вращающийся под потолком вентилятор, но, казалось, думал о чем-то другом. На самом деле он был в бешенстве. Линкольн отделался всего лишь синяком на груди от удара ружейным прикладом — даже и сравнивать нечего с ним самим.

— Готово! — объявил Томас.

Коул осторожно опустил ноги на пол — сначала здоровую, потом перевязанную. Тут же его лицо исказилось, и он снова сел на стол.

— Черт! — процедил он. — Если это только вывих, почему так болит?

— Ваши мускулы переохлаждены. Образовался отек, от этого и боль. К тому же не исключен и перелом.

— Как это «не исключен»?

— Просто предположил. У меня ведь нет в глазах рентгеновских лучей.

Ох уж эти докторишки. Всегда объявляют вам самое худшее с улыбочкой.

— Вы остались в живых. Так на что вам жаловаться?

На это возразить было нечего.

— Наверняка у него на уме очередной трюк, просто мы об этом не догадываемся, — проворчал Камерон. — Мы по-прежнему в его власти.

— Да, похоже. Иначе зачем ему понадобилось вас отпускать? — добавила Элизабет.

Она сидела на мотокаре и механически царапала ногтями искусственную кожу сиденья. Камерон слегка нахмурился, взглянув на нее. Пока ему накладывали шину, она ждала в основной части ангара. Выглядела она все такой же хорошенькой. До этого она выслушала их рассказ о нападении, но вздрогнула только дважды — узнав о предательстве Сесила и о его ужасной смерти. Потом сама рассказала обо всем остальным. Несмотря на все испытания, она держалась молодцом. У этой девочки определенно были мозги.

— Сет сказал: «Я сделал то, что хотел», — вспомнил Коул. — Что это значит?

— Ничего хорошего, — пробурчал Томас.

Потом вошли Ленни и Питер. На мгновение Томас повернулся к ним спиной. Камерон заметил какую-то странную вещь, торчавшую из его заднего кармана. Он хотел забрать ее, но Питер оказался проворнее.

Пластиковый пакет с шуршанием появился из кармана.

— Еще один пакет, — сказал ребенок.

Томас резко обернулся.

— Что?

Камерон вновь увидел перед собой недавнюю сцену: Сет наклоняется над Томасом и роется у него в карманах. «Я сделал то, что хотел»… На самом деле он ничего не взял. Наоборот, положил.

Камерон развернул пакет.

— Подождите минуту, — попросил Томас.

Слишком поздно. Коул уже выложил на стол содержимое: газетную вырезку и фотографию. Глаза всех присутствующих расширились.

— Так-так, — негромко сказал полицейский. — Наконец-то мы увидели истинное лицо доктора Томаса Линкольна.

У Томаса было ощущение, что над ним закрылась крышка гроба Надежда — странное чувство. Мало-помалу она растет, вы ослабляете бдительность, к вам понемногу возвращается вкус к жизни… Но от этого последующее крушение — а оно неизбежно — лишь более ужасно.

Томас смотрел на газетную вырезку и фотографию. Эту фотографию он очень хорошо знал. Она никогда не появлялась ни в одной газете, но сыграла весомую роль в его исключении из Медицинской ассоциации. Она была сделана частным детективом лондонского агентства, работавшим на крупную фармацевтическую компанию. В апреле — мае 1995 года он побывал в районе Н’Гуими, недалеко от озера Чад.

Главным героем его расследования был доктор Томас Линкольн.

— Что это? — спросил Ленни.

— Кажется, понятно, — сказал Коул, тыча пальцем в фотографию. — Двое полицейских, вот и вот, пытаются поднять Линкольна, вот он, отчего-то лежит на горе трупов.

Зеленые мухи, красные лужи, черные трупы, желтые полицейские бляхи.

Томас помнил тот ужасный запах под раскаленным полуденным солнцем. Насекомые с головы до ног облепили крошечные тельца — детские трупики, которые он готовился сжечь. И он… он… не смог этого вынести.

Двое нигерийских полицейских подняли его, как мешок, без всяких церемоний — да иначе и быть не могло, поскольку он был абсолютно пьян.

Камерон Коул был прав — фотография показывала его истинный облик: растянутый в идиотской улыбке рот, бутылка в руках, болтающийся на шее стетоскоп, грязный халат…

Он знал и жителей поселка Они считали его хорошим малым. Может, слеша чокнутым (кто бы еще проводил дни и ночи, оказывая помощь людям, которые ни о чем таком не просили), но достойным доверия.

Вот почему он и оказался неспособен вынести ситуацию.

Когда выяснилось, что ответственность за этот кошмар лежит на нем, в нем что-то сломалось. Тогда он напился. А потом взобрался на вершину горы тел, сложенных для погребального костра. Здесь были целые семьи. Он ничего не соображал, не мог двигаться, только лежал и идиотски улыбался. И ждал, когда пламя доберется до него.

— Иисусе Мария, — прошептал Ленни.

Томас хотел что-то сказать, но понял, что это бесполезно. Прошлое рано или поздно настигает нас. Не в этот день, так в другой.

Камерон взял газетную вырезку — это оказалась статья из «Лос-Анджелес таймс» за 1995 год — и начал читать вслух:

Мы сталкиваемся с контрафактами всех видов: сумки, парфюмерия, предметы роскоши или повседневного обихода, вплоть до одноразовых бритвенных лезвий. Но это явление начинает распространяться все шире и проникает в одну из наиболее уязвимых сфер, где последствия могут быть самыми катастрофическими: в фармацевтическую промышленность.