Дэвид Кейс - Таящийся ужас 2

У нее такая отвратительная походка: зад все время подпрыгивает, как-то похотливо подскакивая. Да и сама она чересчур полная и выглядит довольно неопрятно. Старая дева, это ясно, хотя на самом деле не такая уж и старая. Я часто наблюдал, как молодые мужчины останавливаются у ее столика, чтобы поболтать, — при этом они всегда делают вид, что их интересует какая-то книга, тогда как сами так и норовят наклониться к ней поближе. Уверен, у нее есть какие-нибудь порочные привычки, а потому неудивительно, что ей так и не удалось выйти замуж. Впрочем, на девственницу она тоже не очень-то похожа. Но я боюсь, что она меня заподозрила. Опасный она человек, даже и не знаю, что еще ей вздумается предпринять…

Когда я уходил, она попыталась было вступить со мной в разговор. В библиотеке я пробыл недолго, о чем она и упомянула — просто так, лишь бы что сказать. Потом улыбнулась и снова покраснела — ей хотелось показать, будто она заинтересовалась мной совсем по другой причине. Я коротко кивнул и, не говоря ни слова, пошел впереди нее. Вплоть до самого выхода из здания я ощущал спиной ее взгляд. Я знаю, разговор со мной ей понадобился, чтобы побольше разузнать обо мне. Она только делает вид, прикидывается, будто хочет пофлиртовать, но на самом деле преследует совсем иную цель. Все это лишь маскировка. Что ж, она глубоко заблуждается, если полагает, что я из тех, кого может заинтересовать подобный флирт.

И все же нельзя полностью исключать, что она действительно хотела бы со мной познакомиться. Я знаю, женщины находят меня весьма привлекательным, хотя сама она явно порочна и наверняка имеет приятелей особого рода. Внешность у нёе гораздо невзрачнее, чем у Элен, так что если она действительно поставила перед собой такую цель, то опасаться нечего, хотя мне в принципе отвратительна мысль о том, будто какая-то женщина вздумает пофлиртовать с женатым мужчиной. Любая женщина, которой взбредет в голову подобная мысль, заслуживает смерти. Им нет места в этой жизни, они — порча нашего общества.

Возможно, будет лучше, если по пути в библиотеку я не стану нигде задерживаться, поскольку это лишь усилит ее подозрения. Надо будет поговорить с ней и постараться выяснить, как много она знает…

Сегодня я опять был в библиотеке, и она опять попыталась вступить со мной в разговор. На сей раз я немного поговорил с ней, чтобы последить за ее реакциями. Трудно сказать, о чем именно она думала. У меня вообще небогатый опыт общения с женщинами подобного рода. Мне показалось, что она все же пыталась соблазнить меня. Как ни чудовищна эта мысль, но кажется, что это именно так. Я почувствовал облегчение, когда она не стала задавать никаких вопросов, которые могли бы свидетельствовать о ее подозрениях, но буквально весь извелся, наблюдая за ее поведением. При этом я сделал все возможное, чтобы она не заметила, как я на нее сердит. Мне стоило большого труда сдержаться и не закричать на нее, когда она вильнула бедрами и с застенчивой улыбкой наклонилась ко мне через стол. На ней был отвратительный облегающий свитер, глядя на который мужчина невольно задумывается над вопросом, что же заставляет женщину вести себя подобным образом? Календарь по-прежнему лежал на столе, но мне удалось изловчиться и заглянуть в него — даты полнолуния никак не были отмечены. Так что теперь у меня нет серьезных оснований опасаться ее, а сама она оказалась глупее, чем я предполагал.

Затем я прошел в отдел поэзии и притворился, будто увлеченно читаю какую-то книгу — я сделал это только для того, чтобы избавиться от этой женщины. Вообще же я ненавижу стихи. Не вижу в них никакой пользы. Но мне удалось перехитрить ее. Надеюсь, никто не видел, как я с ней разговариваю, поскольку от этого обо мне могло бы сложиться превратное мнение.

Ну вот, сегодня библиотекарша наконец-то проявила свою подлинную сущность! Как я и предполагал, она оказалась вконец аморальной женщиной. Ничего-то она не подозревала по поводу моей болезни — ей просто хотелось соблазнить меня! Думаю, она уже не в первый раз предпринимает подобные попытки. Да, у нее определенно был навык в таких делах.

Сегодня днем она пошла за мной в заднюю комнату. Кроме нас в библиотеке не было ни души. Я не слышал, как она подошла ко мне сзади, пока что-то читал, с трудом вглядываясь в строки — между стеллажами было слишком мало света. Совершенно неожиданно она оказалась рядом со мной. От изумления я даже вздрогнул, а она захихикала, спросив, не напугала ли меня, и прежде, чем я успел ответить, сказала, что бояться не следует. Глаза у нее были порочные, ясно говорившие о ее желаниях. Блестящие глаза, от которых я не мог оторвать взгляда.

Смотреть в эти ужасные глаза было то же, что смотреть на мерцающее пламя… как в гипнозе. Но почему, почему порядочный мужчина оказывается очарован всем этим злом, этим пороком, не находя в себе сил отвести взгляд? Неужели ужас от созерцания греховности столь силен? Как я ни старался, я не мог оторвать от нее глаз, а это несчастное создание явно истолковало мое отвращение как проявление интереса.

Она подошла ближе и что-то сказала, даже не помню, что именно. Так, ерунду какую-то пролепетала и глупо улыбнулась. Наверное, спросила, почему я такой робкий и застёнчивый. Я не мог ей ничего ответить, у меня просто не было сил с ней разговаривать. Помню только, что я раскрыл рот, желая сказать, как презираю ее, но слова словно застряли у меня в горле. И тогда она протянула руку, прикоснувшись к моей руке. Ее пальцы заскользили по моей ладони — это показалось мне прикосновением самого дьявола. Ледяная ненависть метнулась от руки к самому сердцу, все вокруг словно исчезло: и книги, и стены растворились в красном тумане. Единственное, что я мог видеть; это лишь ее омерзительное лицо, приближающееся — ближе, ближе — к моему лицу.

Кажется, она хотела поцеловать меня, и поцеловала бы, если бы я ее не ударил. Я вроде бы не отдавал себе такого приказа — ударить, — то есть это было чисто рефлекторное движение. Инстинкт самосохранения защищает человеческую душу столь же рьяно, как и телесную жизнь, и я должен был во что бы то ни стало остановить ее. И я что было сил ударил ее по лицу.

Раньше я никогда не бил женщину, но о данном случае не сожалею ни минуты. Это создание не имело права даже называться женщиной, не могло именоваться человеком. Она олицетворяла собой проклятие жизни — эта раздутая паразитка, присосавшаяся к мужским телам!

Ударив ее, я повернулся и пошел прочь. Она не стала преследовать меня. Даже слова не сказала. Мне кажется, удар оглушил ее. Возможно, она даже упала. Не знаю, я не стал смотреть. Просто покинул библиотеку и пошел домой. У меня до сих пор дрожат руки. Мерзкое, конечно, было ощущение, никогда не смогу его забыть. Единственная моя надежда на то, что я сотворил доброе дело, своей силой и решительностью показав ей: не каждый мужчина готов пасть под натиском ее извращенных желаний.