Дэвид Кейс - Таящийся ужас 2

— Скоро будем обедать, — резко проговорила миссис Уиндроп и вышла из сарая.

Мэрвин прошел в угол и откинул край одного из мешков. Со стропил свисали целые гроздья летучих мышей. Внешне они казались более крупными, чем живущие в Англии особи, хотя, возможно, это было игрой света, отбрасывавшего на стены длинные тени. Мальчик с любовью посмотрел на них, а затем как бы случайно провел рукой по своему горлу. Он почти ничего не почувствовал, но знал, что они там — две крошечные ранки, малюсенькие царапины, от прикосновения к которым сердце его неизменно наполнялось радостью. Что же тут поделаешь: друзей нужно кормить…

Вернувшись в дом, миссис Уиндроп не замедлила проинформировать мужа:

— Теперь и летучих мышей завел.

— Летучих мышей? А их что, тоже можно содержать?

— Выходит, что можно.

Мэрвин сказал ей правду: он умел их содержать в неволе. Действительно, животные чувствовали себя великолепно, хотя самому ему приходилось от этого страдать. Его молодой организм стал довольно быстро поправляться после того несчастного случая, он стремительно набирался сил, улучшился цвет лица. Однако спустя некоторое время опять появилась бледность, он начал чахнуть, увядать, словно пережил новую трагедию. Могло показаться, что его мальчишеское тельце словно усыхает…

Рано или поздно это не ускользнуло и от внимания родителей, которые со свойственной им неловкостью и чопорностью попытались было заговорить с ним. Они заставляли его больше есть и гулять на свежем воздухе, дольше спать, но были по-прежнему не в силах выносить взгляд сына и сквозившие в нем молчаливое презрение и извечный упрек, так что им, по сути дела, не оставалось ничего иного, кроме как оцепенело наблюдать и молчаливо терпеть. Для себя родители решили, что все это — последствия памятной трагедии, и в глубине души все же надеялись, что со временем все поправится.

Но однажды, совершенно случайно миссис Уиндроп заметила на горле Мэрвина те самые две отметинки.

В тот день она сидела на кухне и лущила горох, а Мэрвин пришел из сарая, чтобы умыться. Он был бледнее обычного, глаза его горели как в лихорадке. Встав у раковины, мальчик взял мыло и открыл воду. Мать подняла на него взгляд и заметила на коже сына следы от двух уколов, причем ей показалось — она судила по их виду, — что нанесены они буквально несколько минут назад. Миссис Уиндроп подошла к Мэрвину и, запрокинув его голову, стала рассматривать пятнышки.

— Откуда это у тебя? — спросила она.

Мэрвин раздраженно откинул голову назад, его бледные щеки покрыл румянец.

— Ниоткуда, — словно отрезал он и твердо посмотрел на мать.

Ей не удалось выдержать его взгляд. Когда мальчик вышел из кухни, она глубоко задумалась. «Что это было? Может, его укусило в саду какое-то насекомое? Конечно, его определенно кто-то укусил».

…Летучие мыши! Она неожиданно вспомнила про них, безмолвно свисавших с потолка в углу сарая, и судорожно вздохнула, когда в мозгу у нее зародилась фантастическая идея. Она тотчас же бросилась к мужу и рассказала ему обо всем, включая и свои догадки.

— Ты должен поговорить с Мэрвином, — заключила женщина. — Ты просто обязан проявить твердость и заставить его все тебе рассказать.

Муж попытался было отмахнуться:

— Сколько бы я его ни расспрашивал, он все равно ничего не говорит. Да и потом, мне лично это кажется слишком нелепым.

Однако чуть позже старший Уиндроп все же решился пойти к сыну и расспросить его об этих отметинах, причем не столько ради выяснения самого этого вопроса, сколько чтобы доказать и сыну, и, главное, самому себе, что он остается старшим в доме и имеет над ним какую-то власть.

В тот же вечер он вошел в спальню сына. Мальчик отдыхал. Вид Мэрвина шокировал отца: тело его буквально таяло, угасало, а бледно-матовое лицо почти светилось на фоне слабо освещенных стен.

— Мэрвин, пожалуйста, позволь мне осмотреть твое горло.

Тот не пошевельнулся.

— Мэрвин, эти отметины у тебя на коже… — Уиндроп подошел к кровати и склонился над сыном, который лежал неподвижно и в упор смотрел на него. Мальчик попытался было отвернуться, когда отец присел к нему на кровать, взял голову в свои ладони и в свете настольной лампы принялся рассматривать его шею.

— Откуда у тебя это?

Молчание.

— Так, ладно, — проговорил Уиндроп, заранее отказываясь от новых расспросов, понимая их очевидную бесполезность. — Мне ты ничего сказать не хочешь. Что ж, хорошо, тогда я сам скажу тебе кое-что. Так вот, не только этих летучих мышей, но и остального зверья в сарае больше не будет. Ясно? А потом я собственными руками сломаю, в порошок сотру всю эту чертову хибару. Понял?!

— Нет! — из глубины тщедушного тела мальчика вырвался истошный вопль, глаза его готовы были вылезти из орбит. Он приподнялся на локтях, и Уиндроп буквально отшатнулся, ощутив исходившую от сына волну беспредельной ненависти. Он поспешно встал, но перед уходом решил еще раз подтвердить свои намерения.

— Да, — твердым голосом проговорил он и вышел из комнаты.

Мэрвин снова откинул голову на подушку. Что же он будет делать без своего сарая? Куда денутся летучие мыши? Кто их будет кормить? Где они найдут достаточно крови?..

Ответа на эти вопросы он не находил.

В тот вечер Уиндропы ложились спать в гораздо более приподнятом настроении, чем в предыдущие дни. Что и говорить, решение было принято, а после его воплощения в жизнь они смогут продумать и осуществить новые меры с целью вернуть себе былое расположение сына, тем более что тогда их попытки уже не будут стеснены каким-либо пагубным внешним воздействием. Еще немного поболтав, супруги вскоре уснули.

Мэрвин терпеливо ждал у себя в комнате. Решив, что время настало, он тихонько подошел к двери родительской спальни и осторожно постучал. Не услышав ответа, он так же тихонько приоткрыл ее и заглянул внутрь. Мать и отец спали. Снова прикрыв дверь, мальчик поспешил вниз, выскочил из дома и бросился через сад к сараю.

Еще издали он расслышал пронзительный писк — летучие мыши явно поджидали его. Он распахнул деревянные двери, и крылатые животные выпорхнули наружу, закружили в ночном небе, беспрерывно попискивая и иногда подлетая к одинокой фигуре мальчика, словно желая ласково прикоснуться к нему, прошептать на ухо что-то сокровенное..?

Мэрвин побрел назад к дому, и летучие мыши последовали за ним, все так же кружа над головой, иногда улетая куда-то вдаль, но всякий раз возвращаясь. Подойдя к дому, он на секунду остановился, поднял руку.

— А сейчас потише, — проговорил он полушепотом. Попискивание мгновенно смолкло.

Странная процессия пересекла порог дома: маленький, худой мальчик с бледным лицом, одетый в помятую пижаму, и безмолвный рой летающих зверей с похожими на лисьи мордочками. Мэрвин медленно шел по коридору, пока наконец не достиг дверей родительской спальни. Он остановился и оглянулся: все его друзья с ним, ни одна не отстала. Чуть вымученно он широко улыбнулся, толкнул створки дверей и посмотрел на безмолвную летающую массу крыльев, шкур, зубов…