Эрик ван Ластбадер - Завет

— Боже ты мой, — тихо проговорила она, — как с тобой непросто…

Она подождала немного, но Браво молчал. Тогда она отвернулась и снова прикрыла глаза.

Браво нащупал в кармане зажигалку, а потом снова обратился к остальным предметам. Две пачки сигарет, распотрошенных им еще на яхте. Значок с американским флагом. Золотые запонки. Время от времени он тихонько кивал; губы беззвучно шевелились, словно он повторял про себя какие-то формулы. Монотонный шум двигателей убаюкивал, и большинство пассажиров уже спали. Но над его сиденьем по-прежнему горел свет.

Наконец он осторожно, почти благоговейно убрал вещи отца; не просто вещи, ведь каждая имела свое назначение… Теперь Браво если и не знал точно, какое именно, то, по крайней мере, мог предположить.

На коленях у него осталась только потрепанная записная книжка, и он принялся медленно листать страницы. Ближе к концу он наткнулся на группу записей, озаглавленную бессмысленным словосочетанием: «Ухо Марри». Бессмысленным для кого угодно, но только не для Браво. Он улыбнулся. Персонаж по имени Марри выдумал его отец, когда Браво был ребенком. С Марри постоянно происходили удивительные истории, которые просто завораживали маленького мальчика. Но самой чудесной чертой Марри, неизменно приводившей Браво в восторг, была способность доставать из уха золотые монеты. Декстер в образе Марри сидел на краешке кровати, рассказывая Браво очередную историю…

Под заголовком он увидел список из четырех несуществующих слов. Aetnamin, hansna, ovansiers, irtecta. Напротив каждого слова шла строка из восьми цифр. Браво понял, что это анаграммы, и принялся расшифровывать записи, пользуясь методикой Декстера.

Наконец перед ним были четыре слова на четырех разных древних языках: латинское «manentia», [21] Незыблемость, постоянство (лат.). шумерское «ashnan», [22] Ашнан — богиня зерна в шумерской мифологии. греческое — на трапезундском диалекте — «vessarion» [23] Виссарион Никейский — греческий философ и богослов XV века. Родился в Трапезунде, но значительную часть жизни провёл в Италии. и турецкое «ticaret». [24] Коммерция, бизнес, торговля (турецк.). Браво выпрямился в кресле, раздумывая над результатом. Пока он не мог с уверенностью сказать, что означают эти слова.

Он бросил взгляд на заголовок. «Ухо Марри». Золотые монеты… Ну конечно! Последнее слово, ticaret… «Turk Ticaret Bankasi» — «Коммерческий банк Турции»! Таким образом, все это — названия банков в разных городах…

Он принялся за наборы цифр. Переписав последовательности в обратном порядке, исключил нули и шестерки, — Декстер обычно использовал их в качестве незначащих символов, что могло сбить с толку любого криптолога. В итоге получились даты рождения: его собственная, отца, матери и деда. Номера счетов в соответствующих банках, решил Браво.

Радоваться или пугаться открытию, он не знал. Или отец каким-то образом смог предусмотреть все до мелочей… или, что более вероятно, он отправил сына в это путешествие в силу неумолимых обстоятельств, вполне осознавая, что оно обещает быть смертельно опасным.

Погрузившись в размышления, Браво отложил записную книжку и взял в руки купленный в аэропорту «зеленый путеводитель». [25] Серия туристических путеводителей, выпускаемых компанией «Мишлен». Пару раз он уже бывал в Венеции, один раз — с друзьями из колледжа, а потом ездил туда по поручению «Лузиньон и K°». Читая, он постепенно живо припоминал все, что знал об этом поразительном городе, где столетия тому назад сошлись Восток и Запад.

Дженни делала вид, что спит. Паоло Цорци, ее наставник, с первого дня тренировок учил Дженни оценивать картину происходящего целиком. «Люди часто слишком сужают область внимания, особенно в экстремальных ситуациях, — говорил он. — Это совершенно естественно. Разумеется, хочется найти выбивающуюся деталь. Но нужно уметь взглянуть на всю картину целиком. Только тогда ты сможешь интуитивно определить, все ли идет как надо. Если ты чувствуешь, что с общей картиной что-то не так, будь уверена: ты найдешь и выбивающуюся деталь…»

Все ее чувства буквально кричали о том, что что-то идет не так; какая-то часть большой картины явно была не на своем месте. Но Дженни не имела ни малейшего представления, какая именно. К тому же это план Декстера, а когда дело касалось Декса, она ни в чем не могла быть уверена, в том числе в собственных ощущениях. Так было всегда.

Господи, какой же она была идиоткой! Когда Декстер поручил ей защищать Браво, она не возразила ни единым словом, и вот теперь… О чем она только думала? Работать с Браво, испытывая при этом то, что испытывала она… Пожалуй, тяжелее задания у нее еще не было. Любой разговор неизбежно заставлял обоих говорить неправду, уходить от ответов, любая фраза могла неожиданно обернуться западней, особенно когда речь заходила о Дексе. Знал ли Декстер, что так будет? Ей никак не удавалось отделаться от этой навязчивой мысли. У Декстера был любопытный талант предугадывать будущее. Не раз Дженни удостоверялась в этом, и однажды спросила прямо. Но он только пожал плечами. Их с сыном объединяет, по крайней мере, одна общая черта: умение хранить свои секреты…

Она мысленно чертыхнулась, проклиная Декса за то, что он втянул ее в эту историю, и тут же почувствовала раскаяние, устыдившись своей слабости. Поудобнее устраиваясь в мягком кресле, она попыталась заставить себя уснуть. Тело тут же заныло; болело все, что могло болеть, — а заодно и то, что не могло, как Дженни до этого момента наивно полагала. За компанию раскалывалась и голова, и Дженни потерла пальцами виски, совершенно забыв, что притворяется спящей.

Она прислушалась к тихим, едва различимым звукам рядом с собой. Интересно, что делает Браво? Для нее он оставался неразрешимой загадкой. Всякий раз, когда Дженни вроде бы удавалось понять, что он за человек, тут же оказывалось, что все ее умозаключения не стоят и ломаного гроша. Взять хотя бы эту детскую фотографию. Браво должен быть счастлив, обнаружив, что отец повсюду носил с собой его фото. А вместо этого он замкнулся в себе; Дженни ясно почувствовала, что это открытие как будто причинило ему боль. Впрочем, разве вправе она осуждать Браво? Ее собственные тайны казались Дженни разделившей их пропастью, и с каждым днем у нее все меньше сил, чтобы перепрыгнуть на другую сторону и оказаться рядом с ним…

Усилием воли Дженни заставила себя отвлечься от мыслей о Браво. Вновь и вновь она мысленно отступала на шаг назад, чтобы увидеть картину последних событий в перспективе. То, что она видела, ей определенно не нравилось. Что-то было не так, совсем не так, но Дженни, хоть убей, не понимала, что именно.