Саймон Керник - Без пощады

Эванс обогнул стол и сел напротив. Болт снова глотнул из чашки. Кофе успел остыть и уже не бодрил.

— Всегда нелегко нажать на спусковой крючок, — сказал Эванс. — Очень немногим из нас приходится делать такой выбор. И совсем немногим — дважды.

Болт промолчал. Собственно, говорить ему было нечего. Он знал, что в молодости Эванс служил на Фолклендских островах и участвовал в битве у Гус-Грин, [9] Одно из главных сражений Фолклендской войны, которую вели в 1982 г. Великобритания и Аргентина за право обладания Фолклендскими (Мальвинскими) островами. то есть знал об этом выборе не понаслышке. По крайней мере его слова не были обычной чушью в духе «я понимаю ваши чувства», которую часто приходится слышать от начальства.

— Так как уже второй раз за время службы в полиции вы открыли огонь на поражение, — продолжал Эванс, — и так как вы использовали не табельное оружие, ваши действия будут рассмотрены с особой тщательностью. Комиссия по жалобам будет проверять ваши показания снова и снова.

— Я готов, сэр, — сказал Болт. — Я не нарушал закона.

— Я и не говорю, что нарушали, Майк. Напротив, я даже уверен, что не нарушали. Вы в полиции уже семнадцать лет, у вас безупречный послужной список, и вы очень ценный член нашей команды. Однако так думают не все. В данный момент, учитывая обстоятельства, у меня не остается другого выбора, кроме как временно отстранить вас от должности — с полным сохранением заработной платы.

Болт сердито замотал головой:

— Сэр, прошу вас, не делайте этого. Вы же знаете, сколько времени уходит на такие расследования. Я могу просидеть без работы несколько месяцев! Или даже лет.

— Как только дым рассеется, мы подадим прошение, чтобы вернуть вас на службу, однако сейчас от нас ожидают решительных действий.

— Тот человек был вооружен. Он наставил на меня пистолет. Что еще мне оставалось делать, спрашивается? Стоять на месте и прикинуться мишенью, чтобы потом все восхищались и говорили, какой же я герой, с каким мужеством себя вел? Мол, отличный парень, да вот незадача — сдох.

— Слушайте, — сказал Эванс, подавшись вперед и повысив голос, — Майк, я на вашей стороне. Я верю и сочувствую вам. Я не сомневаюсь, что мерзавец получил по заслугам. Однако это мое личное мнение, а не официальная позиция, а моя работа — так уж сложилось — заключается как раз в том, чтобы придерживаться официальной позиции. — Он откинулся на спинку стула и вздохнул: — Я буду делать все от меня зависящее, чтобы вы вернулись к работе через несколько недель, так что наберитесь терпения. Вы пока отдохните. Да, и не забывайте, что на каждой встрече с комиссией должен присутствовать представитель полиции. Идите им навстречу, но не делайте их работу чересчур легкой.

Эти слова удивили Болта. И не потому, что Эванс сам себе кое в чем противоречил. Удивляло, что он выложил все как на духу — у старших офицеров это не в моде. Большинство из них верят в одно, а разглагольствуют совсем о другом. И еще Болта обрадовало, что Эванс явно на его стороне.

— Ну хорошо, — сказал он, — я отдохну. Только не хотелось бы, чтобы отпуск затянулся. Работы у нас непочатый край.

Эванс кивнул.

— Да, вот что еще. Из-за чрезвычайно запутанного характера вашего дела оно целиком отходит к Национальному управлению. Теперь мы отвечаем за расследование убийств Джека Келли и Ванессы Блейк, а также всех связанных с ними дел, включая самоубийство лорда главного судьи.

— И я останусь в стороне?

— Как только мне удастся вас восстановить, вы сразу включитесь в работу.

— Но я знаю об этих событиях очень много! Возможно, больше всех остальных. Без меня вам не управиться.

— Ничего поделать не могу.

Болт понял, что спорить смысла нет.

— Что ж, значит, так, — сказал он и взял свой кофе.

Зазвонил мобильник Эванса.

— Прошу прощения.

Разговор продолжался около минуты. Лицо Эванса становилось все более обеспокоенным, лоб прорезали морщины.

— Вы уверены? — спросил он. Получив ответ, вздохнул, пробормотал какое-то ругательство и дал отбой.

— Что такое? — спросил заинтригованный Болт.

Эванс поднялся с места. Он выглядел взволнованным и чуточку сбитым с толку.

— У нас возникла проблема. И возможно, очень серьезная.

Еще одна шокирующая истина о Кэйти, теперь лишь одна из многих. Это стало для меня последней каплей. «Что дальше? — думал я. — Может, она последние десять лет потихоньку отправляла деньги Аль-Каиде? Укрывала нацистских преступников?» Я был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова, а такое в моей жизни случалось всего раз или два.

— Мне очень жаль, — повторил Кэплин. Мы ехали по пустынным улицам Ридинга в направлении автострады М4. — Наверное, рано или поздно вы бы и сами узнали. А сейчас вы еще не оправились от всего прочего.

Я тупо пялился в окно на унылые фабричные постройки. Вид вполне соответствовал моему настроению.

— Вы сказали, что нашли в доме Ванессы какие-то документы.

— Верно.

— Какие именно?

— К примеру, совместное заявление на ипотеку, подписанное на имя их обеих. Подписи подлинные, мы проверяли. Ну и некоторые другие. Например, их фотографии. Несколько карточек оказались… Э-э… — Для пущего эффекта он сделал паузу и прокашлялся. — Интимного характера.

— Хватит. Понятно.

На самом деле я был далек от понимания. Это вообще не укладывалось у меня в голове. Я думал, что Кэйти крутила любовь с Джеком Келли. Она сама мне в этом призналась вчера ночью. И они были настолько близки, что он доверил ей на хранение тот роковой ключ. Она даже плакала по Джеку. А впрочем… Может, не по нему она горевала, а по Ванессе? Может, она и не встречалась с Джеком вовсе? Я знал об этом только с ее слов, а она могла и солгать. Чему же верить?

Я не сомневался лишь в одном: я хочу наконец увидеть своих детей, расцеловать их обоих, а потом лечь спать часов на двенадцать. И когда я проснусь, тогда, может быть — может быть! — мне станет легче.

В воображении мелькнул непрошеный образ — Кэйти и Ванесса в постели. Мелькнул, передумал уходить и застыл намертво. Конечно, Ванесса была не в моем вкусе. Я знал, что она меня терпеть не может, да и вообще к любому мужчине не прикоснулась бы ни за какие коврижки, и это решало дело. Однако, по справедливости, она была довольно привлекательной; непрошено явилась эта картинка или нет, я никак не мог выкинуть из головы образ двух обнаженных женщин.

От собственных мыслей мне стало противно. Мотнув головой, чтобы отогнать их, я взглянул на Кэплина. То-то он с напарниками посмеялся, наверное, над «внеклассными занятиями» моей жены. Я пришел в смущение — нам вместе ехать до самого Лондона…

— Найдется сигаретка?