Макс Коллинз - Захоронение

– Эй! – крикнула она. – Где пожар?

Он остановился и улыбнулся.

– Просто пытаюсь немного утрясти еду в желудке… А заодно выветрить раздражение.

Дальше они пошли рядом, стараясь шагать в ногу.

Когда они проходили по Линкольн-авеню, из некоторых баров до них доносились звуки чикагского блюза, из других – танцевальная музыка; несколько магазинов до сих пор не закрылись, и их витрины освещали тротуар. Бреннан и Бусс прошли мимо клуба под названием «Большая сцена», в котором, судя по вывеске, сегодня предлагали развлечения с участием группы двойников, называвшейся «Шер и Шерообразные».

– Он может оказаться скрытым гомосексуалистом, – заметила Бреннан, но не очень уверенно.

Бусс дернул плечом:

– Не он первый, не он последний… Но сорок лет? Если он ни разу не попал в поле зрения полиции, это означает, что все эти годы он действовал очень, очень редко… и очень осторожно.

– Может быть.

– Возможно, Грин прав, – это слишком большой срок, чтобы ни разу не ошибиться и ни разу не попасться.

– А ты не думаешь, что это может зависеть от его жертв? – произнесла Бреннан.

Бусс остановился и повернулся к ней.

– Что ты имеешь в виду?

Бреннан тоже остановилась.

– Я имею в виду, что его жертвами становились как молодые, так и старые, но все эти люди могли не попасть в список пропавших без вести. А если он все время охотился в тех слоях общества, которые обычно не получают усиленного содействия со стороны правоохранительных органов?

– Эй, я всегда и ко всем отношусь одинаково внимательно!

– Сейчас, возможно, отношение изменилось, – согласилась она, – но подумай, насколько процветала гомофобия в полиции в те годы, когда он начинал свою «деятельность»?

Бусс остановился, задумавшись над ее словами, затем снова пошел по улице, все ускоряя шаг.

Догнав его, она продолжила:

– Даже сейчас гомосексуалисты понимают, что им нечего рассчитывать на объективное и честное отношение со стороны полиции.

Бусс чувствовал себя более чем неловко.

– Ты права.

– Насколько аккуратно ведутся записи о пропавших без вести? Я имею в виду – по-настоящему.

Он не ответил.

– Кстати, есть ведь и такие, как Пит. Если он в один прекрасный день исчезнет – кому до этого будет дело?

Бусс по-прежнему молчал.

– Согласись, Бусс, этот человек очень умен… а информация, которую я получила, изучая кости, только подтверждает его ум. Я не спрашиваю, почему его до сих пор не поймали, я спрашиваю – как, черт подери, ты собираешься его поймать?

Бусс снова остановился и повернулся к ней.

– Просто.

– Да неужели? И как же?

Он неожиданно улыбнулся.

– С твоей помощью, естественно.

И они зашагали дальше.

Силли Бусс с удивлением обнаружил, что прогулка в компании Бреннан может оказаться довольно приятной.

Конечно, она доставала его разговорами о несправедливом отношении к гомосексуалистам со стороны правоохранительных органов… Но ведь она говорила правду.

А его раздражение было вызвано скорее тем, что его напрягала сама тема. Черт, да в последнее время его вообще все раздражало!

Теперь же, – когда Бреннан просто шла рядом, и оба они были словно затеряны в огромном городе, затеряны и никому не нужны, и вечер был прохладным, а ночная жизнь только начиналась, – Бусс чувствовал себя… хорошо.

– Что тебя беспокоит? – спросила она.

Ну разве не чудесно – вот он, и чувствует себя просто прекрасно, а она смотрит на него и тут же интересуется, чем это он обеспокоен.

– Ничего. – Бусс сверкнул на свою спутницу глазами. – С чего это ты вдруг решила, что я чем-то обеспокоен?

Бреннан хихикнула, и это был теплый, удивительный звук: раньше Бусс ни разу не слышал ее смеха и даже не предполагал, что она умеет смеяться так.

Он поймал себя на том, что и сам начал улыбаться в ответ, и произнес:

– Так, а теперь ты решила надо мной посмеяться.

Улыбаясь своим мыслям, Бреннан ответила:

– Похоже на то.

– И почему же?

– Просто… ты ведешь себя так типично по-мужски. – Она понизила голос, наблюдая за его реакцией. – Вот и все.

Бусс не ответил, занятый тем, чтобы удержать уголки рта, так и расползавшиеся в улыбку.

Бреннан покачала головой, но продолжала улыбаться.

– Почему мужчинам так сложно признать, что что-то идет не так? Зачем нужно сразу становиться в позу?

– Я не становился в позу.

– А было очень похоже на то.

– Ничего подобного! Просто мужчины предпочитают решать проблему, а не беситься по поводу ее возникновения.

– Разговаривать не означает беситься, – сказала Бреннан, и ее улыбка стала немного снисходительной.

– Эй, я не имел в виду, что я взбешен. Знаешь ли, я просто хотел сказать, что…

– Что у тебя есть проблема.

Бусс кивнул, затем пожал плечами.

– Слушай, как только я начинаю говорить, о чем я сейчас думаю, ты обвиняешь меня в том, что я взбесился.

– Эй! Ну если так, то бесись себе на здоровье.

Проходя мимо ночного клуба, из которого доносилась громкая музыка, они замолчали, а затем Бусс продолжил:

– Я знаю, что мне необходимо сосредоточиться на этом «Деле о скелетах»… Но мои мысли заняты не им, а этим проклятым Мюсетти.

Бреннан сочувственно нахмурила лоб:

– Он свидетель по одному из твоих дел. По самому важному из твоих дел.

– Правильно, и я отвечал за его безопасность. Мюсетти может и не быть частью этих скелетов, но он почти наверняка уже мертв. И сперли его прямо из-под моего носа, из охраняемого…

– Но тебя ведь даже не было там, – сказала Бреннан.

– Вот именно! Именно… А возможно, мне нужно было там находиться.

– Ну и что бы ты смог сделать?

– Что бы я смог сделать?

– С тем, что произошло. Ты не всеведущ. Или ты у нас Супермен?

Бусс остановился и уставился на нее. А затем улыбнулся.

– Это была шутка, Бонз? Не знал, что ты умеешь шутить. И знаешь героев поп-культуры.

Он не смог бы сказать, была это улыбка или ухмылка, которой Бреннан сопроводила свой ответ:

– Знаешь, я ведь не все свое время провожу в лаборатории.

Бусс молча посмотрел на нее, иронично приподняв одну бровь.

Ее щеки округлились от смеха; ага, значит это все-таки была улыбка, тогда…

– Ладно, – сказала Бреннан. – Я раньше не проводила все свое время в лаборатории. У меня, знаешь ли, было детство. И обычная жизнь. Так что кое-что я все-таки знаю.

Они снова зашагали по улице, и Бреннан стала держаться ближе к нему.

– Я не становился в позу, как ты сказала. Просто мне приятней прогуливаться, а не спорить с тобой по пустякам.

Последовал еще один смешок.

– Ну, такое долго продолжаться не могло.

– Послушай, ты кое в чем права – я действительно расстроен из-за того, что мне приходится тратить все свое время без остатка на дело этих чертовых скелетов… Без обид.