Джой Филдинг - Бегство Джейн

Слева был стеллаж, уставленный журналами, с обложек которых на нее смотрели невообразимо красивые женщины. Она всем корпусом повернулась к стеллажу. Одна из фотомоделей приковала к себе ее взгляд. СИНДИ КРОУФОРД — имя было набрано крупными ярко-розовыми буквами. То была настоящая супермодель. Может быть, и она была такой же?

Она сняла журнал с пюпитра и стала изучать лицо фотокрасавицы: карие глаза, темно-русые волосы, рот чувственно приоткрыт, на верхней губе темная родинка, выделявшая лицо Синди из сотен подобных хорошеньких мордашек, которых было вокруг такое великое множество. «Как она хороша, — думала Джейн. — Так молода и так уверена в себе!»

Ей снова, в который уже раз, пришло в голову, что она не имеет представления ни о том, как выглядит, ни о том, сколько ей лет. Она схватила журнал и свернула его в трубочку.

— Эй, леди! — Владелец магазина предостерегающе грозил ей пальцем: — Не надо трогать журнал. Вы его еще не купили.

Чувствуя себя школьницей, которую хватают за руку при попытке стянуть с витрины булочной пирожное, она кивнула, показав, что согласна с правилами игры, но журнал прижала к груди и не сдвинулась с места.

— Так будете брать или нет? — спросил молодой человек. Остальные покупатели рассосались, оставив их наедине. Теперь у нее остался самый верный, быть может, последний шанс пообщаться с ним.

Она всем телом навалилась на прилавок, отчего молодой человек непроизвольно отпрянул назад.

— Вы меня знаете? — спросила она, стараясь скрыть панические нотки в своем голосе.

Его глаза сузились, он сосредоточенно уставился на нее изучающим взглядом. Затем дернул головой, отчего его хвостик скользнул по правому плечу, улыбка превратила узкую щель рта в дрожащую букву «U».

— Вы что, какая-нибудь знаменитость? — поинтересовался он.

«Я — знаменитость?» — подумала она, но ничего не ответила и ждала, затаив дыхание.

Он принял ее молчание за утвердительный ответ.

— Я знаю, что сейчас в городе идет несколько фильмов, — продолжал он, отступив чуть вправо, чтобы лучше рассмотреть ее профиль. — Правда, я не часто хожу в кино, а по телевизору, кажется, вас не видел. Во всяком случае, не узнаю́. Вы снимаетесь в какой-нибудь новой мыльной опере? Я знаю, что некоторые актрисы, снимающиеся в мыльных операх, часто ходят по магазинам и покупают там разные безделушки. Мне об этом говорила моя сестра. Она видела Эшли Эббота из «Молодого и могучего» — «Молодого и дремучего», как я его называю. Так вы тоже там снимаетесь?

Она отрицательно покачала головой. Не было смысла разыгрывать этот спектакль дальше. Стало совершенно ясно, что хозяин магазина ее не знает.

Она увидела, что он напрягся, затем взгляд его стал жестким.

— Ладно, кто бы вы там ни были, платите за журнал. Знаменитость вы или не знаменитость, а журнал стоит два доллара девяносто пять центов.

— Я… я забыла дома сумочку, — пролепетала Джейн, чувствуя, что ее начинает тошнить.

Молодой человек уже по-настоящему злился:

— Вы думаете, что, если снимаетесь в каких-то дурацких шоу, вам не надо, как всем нормальным людям, носить с собой деньги? Вы воображаете, что, если у вас смазливая рожица, я подарю вам все, что вы у меня попросите?

— Да нет же, конечно, нет…

— Или вы платите за журнал или убираетесь из моего магазина и перестаете отнимать у меня время. Я не люблю, когда из меня делают дурака.

— Честное слово, я не собиралась делать из вас дурака.

— Два доллара девяносто пять центов, — повторил он и протянул к ней руку ладонью вверх.

Она понимала, что ей просто надо отдать журнал, но что-то мешало это сделать. Синди Кроуфорд выглядела такой красивой, такой счастливой, такой чертовски уверенной в себе. Неужели она позволит отнять у себя эту безграничную уверенность? Джейн начала рыться в карманах плаща в надежде, что там завалялась какая-нибудь мелочь. Ее рука лихорадочно перебиралась из одного кармана в другой, а мозг отказывался поверить в реальность того, что́ она там нашла. Когда наконец она вынула руку из кармана, в ладони была зажата пачка новеньких хрустящих стодолларовых банкнот.

— Фю-ить! — присвистнул молодой человек за прилавком. — Вы что, ограбили банк? — Затем добавил: — Или только что напечатали эти бумажки?

Она не ответила, изумленно разглядывая деньги в своей руке.

— В любом случае, мне нет пользы от стодолларовых банкнот. Если я разменяю вам сто долларов, то мне нечем будет давать сдачу. Кстати, сколько их там у вас?

Ее дыхание стало прерывистым и поверхностным. Ради всего святого, что собиралась она делать с двумя карманами, битком набитыми долларами? И откуда взялись эти деньги?

— Вы в порядке, леди? — Человек за прилавком взглянул на нее с беспокойством. — Вас что, тошнит?

— Вы не позволите мне воспользоваться вашим туалетом?

— Я не пускаю туда посетителей, — упрямо возразил он.

— Ну, пожалуйста!

Должно быть, отчаяние в ее голосе убедило его изменить своим правилам, так как он поднял руку и махнул ею в направлении складского помещения справа от себя.

— Смотрите, не запачкайте пол, я только что там убирал.

Джейн быстро нашла туалет в помещении маленького склада. Уборная оказалась крошечной загроможденной каморкой, в которой не было ничего, кроме старого унитаза, покрытой пятнами раковины и треснутого зеркала над ней. Вдоль стен располагались ящики и коробки с товаром. Там же находилось ведро с водой. В ведре, прислоненная ручкой к двери, стояла швабра с тряпкой.

Она бросилась к умывальнику, открыла на полную мощность кран с холодной водой, зажала журнал под мышкой и начала плескать ледяной водой себе в лицо, пока не почувствовала, что может выпрямиться, не рискуя упасть в обморок. Что происходило с ней? Если это был кошмар, а это, без сомнения, был именно кошмар, то, наверное, настало время проснуться.

Она медленно подняла глаза к зеркалу, затем ей пришлось для опоры ухватиться за края раковины. Женщина, которую она внимательно изучала в зеркале, была ей совершенно не знакома. В лице, смотревшем на нее из зеркала, не было решительно ни одной знакомой черты. Она внимательно разглядывала бледную кожу и темно-карие глаза, маленький вздернутый носик и полные губы, обведенные губной помадой того же цвета, что и лак, которым были выкрашены ногти. Ее темно-русые волосы, несколько светлее глаз, были заколоты украшенной камешком заколкой. Заколка расстегнулась и готова была упасть с ее конского хвоста. Она сняла заколку и потрясла головой, наблюдая, как волосы мягкими прядями рассыпались по плечам.

Лицо привлекательное, думала она, рассматривая свое отражение в зеркале, точно так же, как незадолго до этого она рассматривала на обложке журнала фотографию Синди Кроуфорд. Смазливая рожица, как сказал парень. Может быть, даже немного лучше, чем та, на обложке журнала. Все в этом незнакомом лице было на своем месте. На нем не было видимых изъянов, слишком крупных или слишком мелких деталей. Черты лица были приятны. Все находилось там, где должно быть. Она оценила свой возраст в 32–33 года. Потом подумала о том, выглядит ли она старше или моложе своих лет.