Миккель Биркегор - Через мой труп

Лина кивнула в сторону садового стула:

— Я присяду?

— Конечно. — Я засуетился, протирая еще одно из пластиковых кресел. — Что-нибудь выпьешь?

— Я за рулем, — ответила она. — Может, стаканчик воды.

Я поспешил в дом и прошел на кухню. Раковина была забита немытой посудой, до которой у меня уже несколько дней не доходили руки. Чистых стаканов больше не оставалось. Я выбрал один из кучи грязных, сполоснул его горячей водой и протер бумажным полотенцем. Дожидаясь, пока струя воды из-под крана станет похолодней, достал из холодильника бутылку вермута и хлебнул прямо из горлышка. Вкус его заставил меня недовольно поморщиться.

Когда я вернулся в сад, Лина стояла на террасе спиной ко мне, как будто балансируя на самом краешке узкого порога. По ее фигуре ни за что нельзя было бы предположить, что она — мать двоих детей. Жена была стройной, с узкими бедрами и все той же прямой осанкой, которая мне в ней всегда так нравилась.

— Траву следовало бы подстричь, — сказала Лина, возвращая меня к реальности.

Я пожал плечами:

— Может, мне больше по вкусу естественный газон.

Лина рассмеялась и взяла принесенный мной стакан. Я мысленно проклинал себя за то, что не дал воде как следует течь. Лина наверняка заметила, что стакан только что вымыт, и, вероятно, догадалась, почему. Пока она пила воду, я сделал глоток виски. Мы уселись, каждый на свой стул.

— Я волновалась за тебя, Франк.

Я махнул рукой:

— Не стоило. Я же тебе сказал: телефон сломался.

— Я не об этом. — Лина серьезно посмотрела мне прямо в глаза. — Я прочла твою книгу.

Отвернувшись, я снова отхлебнул виски:

— Ну и?..

— Мне показалось, что я тебя не узнаю, Франк. — Она медленно покачала головой. — Вся эта злоба… Мне стало страшно.

— Успокойся, — сказал я. — Это всего-навсего книга.

— Раньше работа никогда не была для тебя «всего-навсего книгой».

Я ощутил внутри медленно поднимающуюся волну раздражения. На смену восхищению Линой пришла подозрительность. Что ей здесь нужно? Почему она явилась ко мне со всеми этими упреками? Какое ей, в конце концов, дело до того, как я пишу, что делаю и подстригаю траву или нет?!

— А может, я поумнел.

— Правда?

Она, как всегда, была в своем репертуаре: задавала вроде бы элементарные вопросы, ответ на которые было не так-то просто найти. Однако даже не эти вопросы действовали мне на нервы. Я чувствовал себя застигнутым врасплох. Сначала она появляется здесь без предупреждения, я вынужден принимать ее небритым и неопрятно одетым в доме, который не убирал уже несколько месяцев. Затем упрекает меня в том, что я поступил как трус, когда написал «Дружные семьи», не дав ей никакой возможности защититься. Единственным моим желанием сейчас было, чтобы она как можно скорее ушла.

— Все мы становимся мудрее с каждым прожитым днем, — сказал я и попытался улыбнуться.

Лина отвела взгляд:

— Ты уходишь от ответа.

— А что бы ты хотела, чтобы я сказал?

Она наклонилась вперед, протянула свою хрупкую руку через стол и накрыла ей мою ладонь:

— Я бы хотела, чтобы ты сказал, что прощаешь меня и самого себя. Чтобы ты пообещал лучше заботиться о себе и снова начать понемногу общаться с людьми. — Лина опять посмотрела мне в глаза, и по ее взгляду я понял, что она говорит искренне.

Я откашлялся.

— Я тебя прощаю. Я также прощаю самого себя и обещаю лучше заботиться о себе и снова начать понемногу общаться с людьми, — сказал я, стараясь как можно точнее скопировать ее тон.

Лина убрала руку и покачала головой.

— Сама не знаю, зачем пришла, — разочарованно заметила она. — Может, надеялась, что на этот раз ты меня услышишь, думала, что ты нуждаешься во мне, в чьей-то помощи. — Она вздохнула. — Мы ведь по-прежнему любим тебя, Франк. Не нужно ненавидеть себя и всех окружающих.

Она встала и скрестила руки на груди.

— Я сейчас уеду, — сказала она. — Но сначала хочу тебе кое-что рассказать — прежде, чем ты услышишь это от других. — Она выдержала паузу. — Я… я встретила другого, Франк. Его зовут Бьорн… он переезжает к нам на следующей неделе… девочки без ума от него…

Я слушал то, что она говорила, наблюдал за ее отчаянными усилиями подбирать слова, каждое из которых становилось для меня подобием маленькой ручной гранаты, обернутой в вату. Отметил некое подобие улыбки, появившейся у нее на губах, когда она произносила его имя. А также ее сожаление, когда оказалось, что предпринятые ею попытки меня успокоить обернулись чуть ли не издевательством.

Внутри у меня как будто что-то взорвалось, полыхнуло пламя, фейерверком рассыпая снопы жгучих искр. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы меня стошнило и при этом изверглись наружу все пылающие внутренности. Собрав все свои силы, я старался сохранять спокойствие. Лицо мое словно окаменело, превратившись в посмертную маску, которая запечатлела все эмоции Франка Фёнса за мгновение до казни.

— Ты слышал, что я сказала? — спросила Лина.

В ответ я отсалютовал ей своим стаканом с виски.

— Поздравляю. — Я залпом допил содержимое.

Она покачала головой.

— Прощай, Франк, — сказала Лина. Голос ее при этом дрогнул, она прикрыла рот рукой, затем резко повернулась и торопливо пошла прочь. Обогнув угол дома, Лина скрылась из поля моего зрения. Чуть погодя стало слышно, как ее автомобиль завелся и отъехал.

Некоторое время я созерцал свой стакан, затем перевел взгляд на сад.

Внезапно пришло желание подстричь траву и, может быть, даже спилить пару деревьев.

Вскоре после «Дружных семей» вышел мой следующий роман — «Медийная шлюха». Я написал его в рекордно короткий срок под влиянием бессильной ярости, которая переполняла меня с того самого момента, как Лина дала мне понять, что я навсегда потерял ее и девочек. Кто-то должен был мне за это ответить. Я убеждал себя, что в конечном итоге во всем виновата Линда Вильбьерг. Дело, разумеется, обстояло не совсем так, однако в тот момент подобное решение представлялось мне логичным. После визита Лины мне уже не за что было ее ненавидеть, так что необходимо было отыскать кого-то другого, чтобы выплеснуть на него всю свою желчь. А ведь именно по вине Линды я изменил своей семье, что, как мне казалось, и стало началом конца.

Вопреки всем моим ожиданиям роману «Медийная шлюха» сопутствовал определенный успех. Несмотря на то что писал я его, в общем-то, скорее для себя, некоторые критики сочли, что он великолепно отвечает духу нашего времени с его культом всевозможных личностей из мира СМИ. Поэтому книга вызвала гораздо больше разговоров, чем она того заслуживала. Сама же Линда Вильбьерг никогда ни единым словом о ней не обмолвилась.

Следующей моей мишенью стал новый муж Лины, Бьорн, отчим моих дочерей.