Алафер Берк - Город лжи

Сама квартира была роскошной: окна во всю стену, высокие потолки, кухня с оборудованием из нержавейки. Однако меблировка мало чем отличалась от той, какую можно было увидеть в жилище другой студентки, или по крайней мере человека, способного покупать новые вещи в магазине, а не бывшие в употреблении — на благотворительных распродажах, как вынуждена была делать Элли. Основное жилое пространство гостиной, начинавшееся прямо за обеденным столом, вмещало лишь коричневый секционный диван, журнальный столик и тумбу с телевизором. Элли почти не сомневалась, что узнала как минимум в нескольких предметах меблировки те, что видела в каталоге «ИКЕА», — на прошлой неделе она старательно изучила его, прежде чем отправить в мусорное ведро.

Патрульный, который придерживал дверь для Берри и каталки, неловко топтался возле обеденного стола, в стороне от кровавых пятен. У него были темные волнистые волосы и внушительных размеров нос. Рукава его форменной рубашки туго обтягивали бицепсы — парень явно проводил немало времени в спортзале. Судя по табличке на левой стороне груди, его звали «А. Коломбо».

— Он все-таки запихнул мясную тележку в лифт? Я думал, парня удар хватит от перенапряга. Бог мой, тебе, парень, надо пробегать по два километра в день или вроде того.

Элли метнула в полицейского испепеляющий взгляд. Роган не позволил бы увезти девушку, не осмотрев как следует.

— Вас разве кто-нибудь просил читать монолог, Боб Саджет? [25] Боб Саджет (р. 1956) — американский комедийный актер, режиссер и телеведущий.

— Я просто пытаюсь разрядить обстановку, детективы. Знаете, юмористическая разгрузка. Говорят, помогает при осложнениях.

— Смех — лучшее лекарство? Так что ли? — поинтересовался Роган.

— А?

— Вы сказали, помогает при осложнениях, а значит — от болезней и заразы. Вероятно, вы имели в виду сложные ситуации, офицер. Верно?

— Прошу прошения. Не понял.

— Проехали. Так вы знаете или нет, что тут произошло, Коломбо?

— Родители позвонили сегодня утром в участок, просили проверить девушку.

— Они сестры? — осведомился Роган.

— Кто?

— Жертвы нападения. Вы сказали, родители позвонили. Вы хотели сказать, эти девушки — сестры?

— Нет, извините. По крайней мере я так не думаю. Родители одной из жертв — той, что умерла…

— Имя у нее есть?

— Ну да. — Он заглянул в свой блокнот, затем снова спрятал его с нагрудный карман. — По словам здешнего управляющего, Меган Гунтер. Так или иначе, родители пытались ей дозвониться, но она не отвечала. Диспетчер их отшил, и они позвонили управляющему домом. Тот воспользовался служебным ключом, вошел и обнаружил… Ну, вы можете себе представить. Оказалось, после исчезновения преступника вторая пострадавшая все-таки сумела добраться до телефона и набрать девять-один-один, так что врачи «скорой» прибыли вслед за управляющим. А потом и нам с напарником сказали: «Ехайте».

Элли поспешила вмешаться, не позволив Рогану поправить Коломбо:

— Ваш напарник стоит внизу?

Обычно Роган не был столь критичен. То ли этот полицейский уже успел что-то натворить и заработал себе место в черном списке Рогана, то ли ее напарника беспокоило что-то еще. У Элли было нехорошее предчувствие, что его настроение связано с визитом в суд и разговором с судьей Бэндоном насчет дела Манчини.

— Да. Чтобы не прошел никто из посторонних.

— И у вас есть список всех, кто приходил и уходил? — уточнила Элли.

Полицейский похлопал себя по карману, в котором лежал блокнот.

— Надо еще вас вписать.

— Молодец, — сказала она. — Нужно следить за обстановкой на месте преступления.

— Слушайте, вы так молодо выглядите. Сколько времени вам потребовалось, чтобы попасть в убойный? Знаете, это вообще-то моя мечта. Ну, в смысле, с фамилией Коломбо ты просто обязан к этому стремиться. Я бы завел себе коричневый плащ и все такое.

— Лучше дополните список. Детективы Роган и Хэтчер. Отдел убийств, Южный Манхэттен. Прибыли в одиннадцать ноль две. Запишите.

Регистрация прибывающих на место преступления — не единственное дело, с которым в это утро удалось справиться полицейскому Коломбо. Он также распорядился, чтобы управляющий вернулся в свой кабинет на втором этаже здания.

Элли постучала в дверь кабинета. В голосе, который пригласил ее войти, она услышала европейский акцент.

— Вы Горский?

— Да. Здешние жильцы зовут меня Андреем.

Веки управляющего были красными.

— Элли Хэтчер, детектив отдела убийств, ПУ Нью-Йорка. Наверняка нелегко вам было, когда вы увидели наверху такую картину.

— Да. Нелегко.

— Насколько я понимаю, родители девушки попросили вас проведать ее. Меган Гунтер?

— Да, верно. Ее имя Меган. Когда я утром пришел в офис, телефон уже звонил. Это была мать Меган. Она сказала, что дочь не отвечает на звонки. Хотела, чтобы я проверил.

Элли посмотрела на часы.

— В котором часу?

Горский уставился на черный радиотелефон на своем столе.

— Первый раз, наверное, без малого в девять утра.

Повисла пауза, которую Элли не спешила прерывать, ожидая объяснения, что имелось в виду под «первым разом».

— Я пытаюсь объяснить ей, что это не мое дело — навещать жильцов. Это же не студенческое общежитие, понимаете. Если родители хотят, чтобы кто-то присматривал за их детьми, не надо покупать им собственные квартиры.

— Хорошо, господин Горский. Кажется, я поняла. Но вы все-таки пошли наверх, к Меган?

— Ну, в общем, в конце концов я пообещал, что схожу. Однако у меня тут рабочие все утро новый кондиционер устанавливали. И еще одна жительница раскричалась в вестибюле, что она случайно заперла ключ от своего ящика в нашей камере хранения и что ее погонят с работы, если она не откроет его и не отыщет какой-то очень важный документ. Потом мне пришлось искать запасные ключи от одной из квартир для риелтора, но я их так и не нашел. И знаете, сначала просьба госпожи Гунтер навестить ее дочь не показалось мне такой уж важной.

— Значит, она звонила неоднократно.

— Четыре раза за двадцать минут, а затем я пошел наверх. Нам даже не положено входить! Они платят за квартиру — родители. Но официальная хозяйка — дочь. Мне даже не полагается…

Элли понимала, о чем думает этот человек. Полиция и врачи «скорой» появились сразу после того, как он вошел в квартиру. Телефонный звонок родителей давал ему преимущество в двадцать минут. А двадцать минут многое могли изменить.

— Вам не удалось бы спасти их, господин Горский. — Элли не была в этом уверена, но все равно сказала, чтобы успокоить его. — И, возможно, вы сами бы пострадали.

Управляющий домом по-прежнему не отрываясь смотрел на телефон, однако Элли понимала: у него перед глазами снова и снова встает картина, которую он увидел, открыв дверь квартиры. Она будет всплывать в его памяти сегодня вечером, когда он ляжет в постель и попытается уснуть, а потом приснится во сне. Горский будет видеть ее всю жизнь. Вопрос лишь в том, насколько часто и насколько ярко.