Крейг Смит - Портрет Мессии

Ричленд рассмеялся, так радостно и фальшиво, что Мэллой почти возненавидел его.

— Поверьте мне, настоящая опасность возникает, когда вы начинаете верить своим газетам!

— Я закоренелый скептик, ваше преподобие, особенно в таких вопросах.

— Но ведь вы справитесь с этой работой? Так мне говорили.

А вот это уже серьезно. Он хотел гарантий. Мэллой этого не ожидал и решил подумать над этим позже.

— Когда мне было двадцать четыре, врач из армейского госпиталя в Бейруте сказал, что умереть мне будет непросто. Это все, что я могу вам обещать.

Ричленд снова громко расхохотался и хлопнул в ладоши. Этот жест Мэллой часто видел по телевизору. При этом обычно священник восклицал: «Услышу я „аминь“ или нет?»

— Умереть будет непросто! Отлично сказано! — Он обернулся к женщине, сидевшей у окна. — Знаешь, это определенно мой человек, Никки! — А потом, желая развить свою мысль, хотя особой необходимости в этом не было, он добавил: — Одиннадцать месяцев назад три врача усадили меня, чтобы не упал, и сообщили, что жить мне осталось от силы полгода. И знаете, что я сделал, мистер Мэллой?

— Да, сэр.

Но Ричленду не хотелось прерывать на этом историю.

— Я всех их уволил! А лекарства, которые мне давали, спустил в унитаз! А потом пал на колени и стал говорить с тем Единственным, Которому есть что сказать.

Мэллой вежливо улыбнулся, раздумывая над тем, какую же сумму запросить за услуги.

— Никки! Подойди сюда, познакомься с еще одним человеком, который обманул свою смерть!

Женщина встала и направилась к ним. На ней был деловой темно-синий брючный костюм и белая блузка, на шее — роскошное ожерелье из серого жемчуга. Походка у нее была особенная, она ставила одну ступню перед другой, умело привлекая внимание мужчин. У Мэллоя она ассоциировалась с ядовитым напитком в хрустальном бокале. Интересно, подумал он, начался их роман до того, как Ричленд узнал, что болен раком, или же она, подобно ангелу смерти, появилась после страшного приговора врачей.

— Доктор Николь Норт, — представил ее Ричленд. — Мистер Томас Киллион Мэллой.

— Очень приятно, — без тени искренности произнесла женщина.

В голосе чувствовался лишь слабый намек на техасский акцент, но Мэллой, обладавший безупречным языковым чутьем, сразу определил: три или даже четыре поколения ее предков жили в Техасе.

Ричленд взмахом руки указал на диван и кресла в центре комнаты.

— Прошу, присаживайтесь, — сказал он. — Чем вас угостить? Желаете круассаны, кофе, сок? Мы уже позавтракали, но я могу заказать что-нибудь для вас, если желаете.

Этой ночью Мэллой лег поздно, и кофе был бы в самый раз, но ему не хотелось отвлекаться от темы и цели встречи.

— Нет, благодарю, — ответил он.

— Тогда, как говорится, сразу перейдем к делу?

— Вам нужно перевезти в Штаты некую картину, не отягощаясь обычными формальностями.

Ричленду явно не понравилось, как он это сформулировал, и впервые за все время, что Мэллой находился в номере, улыбка слетела с губ священника.

— Дело обстоит несколько сложнее.

— Тогда почему бы не рассказать?

Дж. У. Ричленд покосился на Николь Норт, словно хотел заручиться полной ее поддержкой, прежде чем заговорить. Впрочем, он не слишком в ней нуждался. Он имел дело с опытным офицером разведки и знал это. Ричленд не без оснований полагал, что Мэллой способен отличить ложь от правды с той же легкостью, как и солгать сам. То, что оперативник хотел и не мог понять, наблюдая за священником, — играет ли он в открытую.

— Я приобрел эту картину много лет назад, когда людей не слишком волновали вопросы…

Он покосился на Николь Норт, ища глазами поддержки.

— Культурного наследия, — подсказала она.

Ричленд кивнул и полностью повторил фразу.

— В теории это неплохо, — заметил он. — Но на практике… Если возвратить владельцам хотя бы собранное за последнее столетие, ни одного приличного музея на Западе не останется!

То есть вы считаете, кто-то может заявить легитимные права на вашу картину?

— Дело не в легитимности, мистер Мэллой. Любая претензия, любое вмешательство, и я никогда уже не увижу своей собственности!

Мэллой кивнул в знак того, что может такое допустить.

От внимания доктора Норт не укрылся скептицизм в глазах Мэллоя.

— Картину несколько лет тому назад нашел при проведении археологических раскопок мой дядя, Джонас Старр, — уточнила она. Выдержала паузу, чтобы посмотреть на реакцию Мэллоя при упоминании этого имени, но ничего не дождалась. Он не слышал о таком человеке. — Это изображение Христа двенадцатого века.

— Как только я увидел ее, — вмешался Ричленд, — тут же сказал Джонасу, что именно таким и представлял себе Христа. И знаете, что он сделал? Тут же протянул мне картину и сказал, что отныне она моя. Вот так!

— А где велись раскопки?

Николь Норт молчала. Мэллой никак не мог понять — то ли она придумывает что-то, то ли решает, какую часть правды может ему сказать.

— На юге Турции, — вымолвила она после долгой паузы. — Неподалеку от города под названием Алтынбасак.

— И вы считаете, что турецкие власти могут заявить на нее права?

— Мы совершенно уверены в этом, стоит им узнать. Так же очевидно, что турецкие власти получат в этом вопросе полную поддержку, если судебное разбирательство состоится вне территории США.

— Стоит картине оказаться здесь, — с улыбкой, словно подтверждающей его дружбу с нынешним президентом, добавил Ричленд, — и тогда проблем у нас не будет.

— Дело в том, что мы не можем полагаться на людей, с которыми имеем дело, — сказала Николь Норт. Вполне возможно, что после совершения сделки кто-то из них сообщит швейцарской таможне. Швейцарцам известно, как горячо поддерживает доктор Ричленд президента, и они не упустят случая поднять шумиху и тем самым опозорить его.

— Швейцарцы? — удивленно спросил Мэллой.

Швейцарцы, насколько ему было известно, были совсем не склонны поднимать шумиху.

— Они не забыли о давлении, которое оказывала на них Америка в вопросе о банковских счетах жертв холокоста.

Случилось так, что Мэллой прекрасно разбирался в этой проблеме. Мало того, в узких кругах он являлся общепризнанным экспертом по швейцарско-американским отношениям. Судя по всему, Николь Норт об этом не знала.

Когда именно вы потеряли свою картину, ваше преподобие?

— Прошлой зимой, — ответил Ричленд и устремил на Мэллоя пронизывающий взгляд голубых глаз.

Таким взглядом любители обычно стремятся уличить собеседника в большой лжи, что в данном случае было странно, ведь вопрос был самым безобидным. От внимания Мэллоя не ускользнул укоризненный взгляд священника, адресованный Николь Норт. Она, похоже, не слишком страшилась его проницательности. И тогда Мэллой решил, что эти двое потчуют всех одной и той же историей. Возможно, не в интересах президента сомневаться в старом своем друге, но теперь он был уверен: Джейн и Чарли не должны были принимать все это на веру.