Ли Уикс - Приз победителю

— Полегче, парни! Я просто хотел перемолвиться словом с Леуном. — Мэнн воздел руки в знак миролюбивых намерений.

— Мистер Леун очень занятой человек. Чтобы перемолвиться с ним словом, необходимо заранее договориться о встрече, — пояснил один из персональных помощников Луна — хрупкий женоподобный тип с тонким лицом, прятавшийся за широкими спинами горилл.

— Вот это, — инспектор продемонстрировал свой полицейский жетон, — обычно хорошо излечивает такой порок, как недостаток гостеприимства. Скажите ему, что мне срочно нужно его видеть.

Гориллы начали было ворчать и перешептываться, но секретарь, подняв руку, призвал их к порядку, после чего предложил Мэнну пройти за собой. Детектив повернулся и одарил громил из «Во син син» самой ослепительной улыбкой из своего арсенала.

— Надеюсь, без обид, парни? Между прочим, отличные на вас костюмчики. Я только не знал, что модели для тинейджеров бывают такого большого размера. Круто, ничего не скажешь.

— Следуйте за мной, инспектор, — потянул его за рукав секретарь. — Сейчас узнаю, сможет ли мистер Леун принять вас.

Они двинулись по коридору, утопая в толстейшем из всех когда-либо виденных Мэнном ковров. Нога погружалась в ворс по щиколотку, а ощущение при этом было такое, как если бы ты ступал по облаку. Что же касается цвета, ядовитые синевато-пурпурно-алые тона наводили на мысль, что ты движешься по дороге, выложенной только что вырванными из тела внутренностями.

— Пожалуйста, подождите здесь.

Секретарь оставил Мэнна в приемной, примыкавшей к офису, и скрылся в кабинете босса, откуда минут через десять вышел.

— Лун примет вас, инспектор. Идите за мной.

Когда Мэнн вошел в офис, Леун стоял у окна, разглядывая открывавшуюся сверху панораму гавани. Он находился в своей привычной позе, напоминавшей позу принца Чарлза: руки за спиной, торс чуть наклонен вперед, плечи прямые. Его стройную фигуру обтягивал элегантный, с традиционным воротником в стиле «мандарин» темный костюм. Роскошные серебристо-седые волосы господина Леуна были тщательно причесаны и чуть касались нижним краем воротника костюма. Старик излучал ауру тщательно закамуфлированной, но от того не менее реальной смертельной угрозы, клокотавшей под покровом внешнего спокойствия и светского лоска. Мэнн подумал, что именно так должен выглядеть и держаться человек, претендующий на тотальную власть и владение всем и вся.

Лун слегка повернул голову, чтобы обозначить интерес к гостю. Ни намека на улыбку, лишь проблеск любопытства во взгляде. Инспектор отметил про себя, что Леун бледен, возможно, от усталости. Однако в следующую секунду решил, что бледность хозяина кабинета проистекает скорее от владевшего им сдерживаемого гнева.

— Прошу вас, присаживайтесь, детектив-инспектор. Прикажете подать что-нибудь прохладительное?

— Благодарю вас, мне не жарко.

Лун кивнул секретарю, и тот, пятясь, вышел из комнаты.

— Итак, чем могу быть полезен, инспектор? Что-нибудь случилось? — Он произнес эти слова холодным, словно замороженным голосом, направляясь от окна к столу и усаживаясь. На столешнице перед ним не стояло ничего, за исключением старинной статуэтки из жадеита, изображавшей дракона, слева и черного телефонного аппарата справа.

— Извините за вторжение. Я знаю, что вы очень занятой человек, которому предстоит вылизать за день немало задниц.

Хозяин кабинета посмотрел на Мэнна. На мгновение на его лице проступило выражение шока, сменившееся, впрочем, в следующую секунду улыбкой — натянутой и невеселой.

— Некоторые ваши английские идиомы не переводятся адекватно на кантонский диалект… Говоря же о затронутом вами предмете в прямом смысле, можно констатировать, что лизание задницы издревле считается у нас одним из жизненных удовольствий, а коли так, то это суть благое дело. Но при всем том мы не столь зациклены на… анальных проблемах, как, скажем, вы, британцы.

— Это радует, поскольку в противном случае у вас на языке образовались бы мозоли. Страшно даже представить, какое количество людей вам пришлось ублажить с тех пор, как обнаружилось маленькое предприятие Чана.

— Если вы имеете в виду клуб «Шестьдесят восемь», то мой зять Чан занимался лишь поставкой услуг, доставляющих удовольствие многим людям. У вас нет на него ничего, что было бы подкреплено солидными доказательствами. Зато у вас в тюрьме содержатся два брата, на которых, насколько я знаю, и указывают все улики. Это реальное дело.

— Я думаю, что дело в значительной степени сфабриковано.

— Как бы то ни было, я уже прояснил этот вопрос с вашим начальством. Чан в последнее время слишком много работал, так что заграничный отпуск определенно ему не повредит. Когда же он вернется, мы с ним лично решим проблемы, которые, возможно, возникли в связи с его… хм… предпринимательской деятельностью. Ну а теперь прошу меня извинить… Работа, знаете ли.

— А вы в курсе, каким конкретно бизнесом занимался ваш зять?

— Это было разветвленное предприятие, включавшее поля для гольфа, ночной клуб, киностудию и тому подобные вещи.

— Вы были там?

— Нет, не был. Но к чему вы клоните, инспектор?

— А к тому, что я туда ездил. И все видел. В частности, пыточную камеру. И ирландскую «хозяйку», замученную до смерти и лежавшую в кладовке на льду. Клуб «Шестьдесят восемь» был тюрьмой для сексуальных рабов. А фильмы, которые там снимались, основывались на сценах изнасилования, пыток и убийства женщин и детей. Повторяю, я видел это, и у меня есть свидетельства.

Никто не говорил Луну о пытках и сценах с детьми, но по некотором размышлении он решил, что это, возможно, тоже имело место. И на мгновение испытал чувство раскаяния. Все-таки ему не следовало выпускать зятя из-под контроля. Под его пристальным взором Чан вряд ли затеял бы столь рискованную авантюру. Одно дело — снимать фильмы, но оказаться пойманным на этом — совсем другое. Теперь же все оборачивалось таким образом, что отвечать за эти неблаговидные поступки придется, как видно, ему, Луну. Люди будут думать, что это делалось с его согласия и благословения. А все потому, что Чан, стремясь продвинуться в иерархии «Во син син» и обзавестись влиятельными друзьями и покровителями, попирал авторитеты и не считался с последствиями.

Старик сложил на столе руки, сведя вместе кончики пальцев, и погрузился в размышления. Через некоторое время он поднял наконец на Мэнна глаза и заговорил, стараясь изгнать из голоса гневливые нотки:

— Я устал и от этого разговора, и от вас. И не сомневаюсь, что ваша самодеятельность произведет на ваше начальство самое неблагоприятное впечатление. — С этими словами он протянул руку к трубке телефона.