Аллен Уайлер - Смертельные ошибки

Фергюсон встал и протянул Тайлеру визитную карточку.

— Знаете кафе «Лоуэлл» на Щучьем рынке?

Тайлер взял визитку не глядя.

Агент ФБР энергично кивнул:

— Встретимся там в пять. На карточке указан мой сотовый. Это если вдруг случится что-нибудь непредвиденное. Но, я думаю, в ваших интересах прийти без опоздания, если вы меня понимаете.

— Нет, я вас не понимаю.

— Будьте там, — сказал Фергюсон и вышел из смотровой.

15:50, кабинет Джилл Ричардсон

— Она занята.

Тайлер вытянул шею и заглянул через открытую дверь в кабинет Джилл Ричардсон. Она сидела за письменным столом, устремив взгляд на компьютерный монитор. Повысив голос, Тайлер проговорил:

— Это правда, мисс Ричардсон? Вы слишком заняты, чтобы принять меня?

Она обернулась и улыбнулась ему:

— Конечно, нет.

— Вот видите? — повернулся Тайлер к Тони. — Она не настолько занята, чтобы отказать мне.

Покрасневший как рак секретарь ответил ему взглядом, полным негодования и смущения.

Тайлер занял одно из двух кресел перед ее письменным столом.

— Как я вас уже предупреждал, я сообщил о смерти Ларри Чайлдса куратору проекта.

— Так скоро? — нахмурилась она. — Разумно ли это? Мы же пока понятия не имеем, что именно стало причиной смерти. Может, следовало подождать, пока мы не выясним причину?

— Мы точно знаем, что стало причиной смерти. Радиационный некроз.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Мы еще не завершили анализ основной причины. — Джилл внимательно взглянула на него: — Не говорите мне, что вы ее уже нашли.

— Послушайте, пациент, проходивший по исследовательской программе, финансируемой из федеральных источников, получил тяжелейшее осложнение и умер от радиационного некроза. Я обязан известить нашу собственную наблюдательную комиссию, а также куратора проекта. А уж его обязанность — сообщить Комиссии по наблюдению за безопасностью компьютерных данных. Тут и спорить не о чем. — Тайлер проговорил все это убежденным тоном, не допускающим возражений. Не успела она хоть что-то сказать, как он добавил: — Что НИЗ собирается сделать с этой информацией, это их дело. У них есть выбор. Они могут приостановить проект, пока комитет ОКАУЗ не примет решения о его продолжении или окончательном закрытии. Я ничуть не сомневаюсь, что речь идет о достаточно сложной проблеме, чтобы заставить их серьезно задуматься о возможности приостановить проект.

Джилл откашлялась и выпрямилась в кресле.

— Я вовсе не хотела сказать, что вы поступили неправильно. Видимо, я все еще не оправилась от шока, потому что ваш пациент умер.

— Есть еще кое-что. Я говорил с Джимом Дэем, местным инженером «Мед-индекса». По его словам, нет абсолютно никаких доказательств того, что кто-то проник в компьютерное поле и копался в данных. Фактически он утверждает, что пациент получил дозу радиации, введенную в компьютер, не больше и не меньше. Когда я говорил с Ником Барбером, я заодно попросил его проверить записи. Они совпадают с моими. Десять грей. Я еще мог бы допустить, пусть и с большой натяжкой, что один из нас сделал опечатку. Но чтобы оба? Ни единого шанса. Более того, компьютер должен был бы опротестовать дозу в двести грей. Поскольку это немыслимая доза, ее невозможно было бы ввести без специального подтверждения, вмешательства лечащего врача. Но ведь ничего подобного тоже не было! Короче, есть только одно объяснение: кто-то изменил значение дозы после того, как она была введена в компьютер.

Джилл склонила голову вправо.

— А Джим Дэй утверждает, что это невозможно?

— Совершенно верно.

— Значит, то, что вы говорите, правда. Доза была изменена. Весь вопрос — как?

— Что вы знаете о компьютерах?

Она задумалась и ответила не сразу.

— Все мое знание сводится к тому, что я умею их включать и выключать. И еще пользоваться электронной почтой.

— Что ж, по-моему, единственный ответ — это хакер.

— Но вот этого я как раз и не понимаю, — продолжала Джилл. — Вы же только что сказали, что, по словам Дэя, такое исключено.

— Послушайте, я тоже не эксперт в этой области, но кое-что все-таки знаю. Знаю, например, что хороший хакер может влезть практически в любую систему, подключенную к внешнему телефону или выделенной линии. Если система принимает внешнее подсоединение, значит, она уязвима для вторжения. А все, кому известно о «Мед-индексе», знают, что система разрекламирована как неуязвимая. Господи Боже, да одно такое заявление… Стоит сказать, что вашу систему невозможно «расколоть»… Раструбить об этом по всему миру… Да это прямое приглашение любому уважающему себя хакеру! Стоит это сделать, и — можете не сомневаться! — взломщики тут как тут.

— Но каким образом кто-то мог изменить запись и не оставить никаких следов?

— Это требует усилий, — кивнул Тайлер, — но, очевидно, здесь нет ничего невозможного, потому что таково единственное логичное объяснение случившегося.

— Но вы же только что сказали, что, по словам Дэя, это невозможно, — повторила Джилл.

— Вы знаете, что такое «исходный код»?

— Нет.

— Это первоначальная программа, написанная на одном из языков программирования. Стоит только получить копию исходного кода, и вы сможете придумать целую кучу способов обойти защиту. Знаете, что такое «лазейка»? По отношению к компьютерным программам, а не к налоговому законодательству, — пояснил Тайлер.

— Нет. А вы откуда все это знаете?

— У меня в колледже был сосед по комнате, он писал программы компьютерных игр. Он мне говорил, как программисты оставляют в программах «лазейки», чтобы облегчить себе доступ в дальнейшем. Идея состоит в следующем: если вы редактируете сложную систему, избавляете ее от погрешностей — багов, вам нужен прямой доступ в самые продвинутые сегменты программы, чтобы не проходить каждый раз через все предварительные шаги. Окончив работу, программисты обычно не убирают «лазейки» на случай, если им вдруг опять понадобится войти в программу, еще что-то подправить, еще какой-то дефект устранить. Возможно, то же самое произошло с таким сложным продуктом, как наша программа ЭМЗ.

— Вы хотите сказать, что если бы хакер знал об этих «лазейках» и имел исходный код, он мог бы менять поле данных, не оставляя следов? — нахмурилась Джилл.

— Да. А что, есть другое объяснение?

Она перестала делать пометки и принялась рассеянно постукивать ручкой «Монблан» по бумаге.

— Все это очень интересно, доктор Мэтьюс, но к чему вы клоните?

— Я всегда считал: если один человек не может дать ответ на ваш вопрос, обращайтесь к другому человеку. К вышестоящему. Возможно, нам следует обратиться к прямому начальству Дэя в «Мед-индексе». Посмотрим, вдруг они будут более восприимчивы к мысли о том, что их система проницаема.