Владимир Ераносян - Акула шоу-бизнеса

Пришло время заканчивать игру. Валера включил камеры. "Взлеты и падения" транслировались в прямом эфире. Егор Злобин шпарил как по-писаному, без остановок, разоблачая президента новыми лже-подробностями происходящего. Когда Валера прервал его, Злобин, ничего не подозревая, умолк, готовясь к очередному вопросу журналиста.

— Одну минуту, — требовательно произнес Валера, — зрителю небезынтересно будет получить подтверждение увиденному. То, что видели и слышали только что россияне, может показаться им фальсификацией, нереальным враньем. "Взлеты и падения" не разочаруют вас.

Валера подошел к Злобину. Тот ждал чего угодно, только не этого. Валера приставил к его виску пистолет и, разорвав ему рубашку, обнажил перед камерой его грудь. Зрители своими глазами увидели клеймо в виде короны.

— Мне терять нечего, — злобно процедил сквозь зубы Валера, метнув искрометный взгляд на боевиков. Бандиты оторопели. — Один только шаг, и я прострелю этому негодяю голову. Всем выйти из павильона! Я сказал вон, нечисть поганая!

У Злобина от ужаса вылупились глаза.

— Если вы думаете, что пистолет не снят с предохранителя или что затвор не передернут, то ошибаетесь. Мне осталось только нажать на курок. Вон отсюда, мразь! Злобин, прикажи своим бультерьерам выйти отсюда, если хочешь дожить до суда.

— Делайте, что он вам говорит, — с дрожью в голосе залепетал Злобин. Бандиты подчинились и один за другим исчезли за дверью.

Валера сел в кресло ведущего, твердой рукой продолжая направлять свой ствол "бодигарда" на Злобина. Он почувствовал облегчение. Его план удался. А теперь будь что

будет. Он не издал больше ни звука. Все уже было сказано.

Следующие два часа пролетели как во сне. Телохранители Злобина не предприняли попытки вызволить из его плена лидера "Русской инициативы". Причина же бездействия бандитов заключалась в том, что разорвавшийся оглушенным взрывом стомиллиметровый снаряд унес жизни более половины "дружинников" Магистра. Те, кто остались в живых, были или ранены, или контужены. Им было не до Злобина. Да и кто он такой этот Злобин — всего лишь шавка Магистра.

Объединенная группировка правительственных сил шаг за шагом продвигалась сквозь яростное сопротивление боевиков. Численность атакующих войск резко увеличилась за счет прибывшего к телецентру подкрепления — двух офицерских батальонов — слушателей Военного университета Министерства Обороны и трех рот спецназа, переброшенных в Москву из Санкт-Петербурга, где мятеж сторонников Ордена уже захлебнулся в крови. Во второй столице вооруженное восстание не было столь масштабным, его очаги силовые структуры быстро локализовали, а ближе к вечеру в руки органов ФСБ попали и организаторы беспорядков, сподвижники Магистра. Правительственные части шквальным огнем всех средств поражения теснили бандитов, наступая снизу и сверху. Здание телецентра метр за метром переходило в руки штурмующих. Из тысячи двухсот солдат Ордена, удерживающих здание, спаслось около трехсот человек, рубеж обороны сомкнулся для них на двух промежуточных этажах останкинского телецентра. Связь со штабом была нарушена. Фанатизм мятежников раскроило буреломом страха. Неминуемая гибель, ощеривающаяся адским оскалом ужасной старухи, которая уже взмахнула своей косой, заставила последнего живого "барона" и горстку запаниковавших старшин принять решение о капитуляции. Боевики выбросили белый флаг.

Когда в студию "Взлетов и падений" через пролом в стене ворвались спецназовцы из "Альфы", они застали там двоих. Слепками с лиц этих людей обязательно бы воспользовались древние скандинавы-язычники для изготовления обладающих волшебной силой масок — маски неописуемой радости и маски безграничного горя.

— Если б не ты, парень, за этим ублюдком пошел бы народ, — обратился командир спецназовцев к Валере. — Как бы тогда обернулось — одному Богу известно. Спасибо, что не струсил.

Пробраться через непроходимые завалы из плит и бетона, усыпанные трупами, было не так легко. Но вот он — первый этаж, а вот и выход. Бриллиантовый ковер из битого стекла покрыл улицы. Осколки хрустели под ногами Валеры, и не было в эту минуту ничего прекраснее, чем осознание своей способности слышать этот хруст, видеть гордые и волевые лица десантников, которые норовили пожать руку, звезде телеэкрана, напрочь забыв о том, что такая возможность при другом стечении обстоятельств могла для них не представиться, не было ничего прекраснее, чем осознание того, что он выбрался из переплета живым и свободным и что совесть его чиста. Включили прожектора, извергающие толстые трубы света. Сдавшихся боевиков без церемоний запихивали в спецфургоны для заключенных. Гул двигателей боевых машин походил на шум грандиозной стройки. Суетились военные санитары. Подразделения МЧС разгребали завалы, извлекая из-под камней обезображенные тела убитых, реже стонущих от боли живых. Пожарные команды в сопровождении саперов и СОБРа подбирались ко второму этажу, где бушевало пламя.

Все мелькало вокруг. Но в этом кипящем водовороте, в скоростном мельтешении которого невозможно было сосредоточиться на отдельных деталях, что-то заставило его присмотреться, напрячь свое зрение и увидеть ее. Она стояла неподалеку от догорающего бронетранспортера, наверное, он почувствовал ее ласковый взгляд, уловил ее теплое биополе и горячее желание, нахлынувшее на ее душу. Она в порядке. Валера подошел и обнял ее. Она зарыдала, уткнувшись ему в плечо. Валера нежно гладил ее голову, скользя ладонью по вьющимся прядям не растерявших в пороховой гари душистого аромата волос. Он бережно постукивал ее по спине и чувствовал себя мужчиной.

В "Аврора-банке" стояла гробовая тишина. Магистр собрал всех в ритуальном зале, понурые лица соратников нагнали на него омерзительное чувство непролазной тоски. От нечего делать он стал царапать ногтем грифленый загривок резной фигурки льва, приделанной на подлокотнике его несостоявшегося трона.

Царапанье действовало на нервы присутствующим, но неприятие и раздражение они держали при себе. Чего все ждали? А черт их знает. А чего ждал Лорд? Неужели вопроса о кассете? И неужели ему было что ответить? И все-таки он стоял перед Магистром с печатью траурной скорби на лице.

— Кого хороним?! — ворвался словно из мрака в герметичный сосуд голос вождя. Магистр наклонил голову вправо и вверх, казалось, что потрясение согнуло ему спину. Обойдя быстрыми шагами свое ложе кругом, он в резком прыжке очутился на "троне" и пантомимным движением подобрал под себя ноги. Продолжая свою клоунаду, Магистр проделал еще несколько выкрутасов. Последний свой фортель он исполнил как виртуозный гимнаст и завершил очумелое озорство позой королевского шута, устроившись на троне лежа. Ноги свисали с одного подлокотника, а голову подпирала рука, упирающаяся локтем в соседний. Акробатическому соло подыгрывало хриплое подхихикивание и кряхтящее посвистывание лидера организации.