Лиза Гарднер - Убить чужой рукой

Он вздохнул и покачал головой. Конечно, они неизбежно должны были заговорить о его матери. Они всегда о ней говорили.

— Ладно, ладно. Я задал отцу несколько вопросов вроде тех, что задавали мне вы. Папа очень старался отвечать искренне. Мы… хм… действительно все обсудили.

— Это оказалось трудно?

Бобби развел руками:

— Скорее даже… неловко. Тот жуткий вечер… никто из нас не помнит его как следует. Честное слово. Я был слишком мал, а отец — чересчур пьян. Вероятно, именно поэтому мы смогли жить дальше, а Джордж — нет. Он как будто все еще видит то, что случилось. Ей-богу, даже когда мы с отцом попытались восстановить картину целиком, то у нас ничего не вышло.

— Ваш отец пытался связаться с матерью?

— Он сказал — да, много лет назад, когда лечился от алкоголизма. Он разыскал во Флориде ее сестру, она пообещала поговорить с ней. Но больше он не получал никаких вестей.

— Значит, у вас есть тетя?

— У меня есть тетя, — равнодушно сказал Бобби. — И бабушка с дедушкой.

— Вот это новости.

— Да.

— И как вы себя чувствуете?

— О Господи! — Бобби округлил глаза и засмеялся, но смех получился неискренним. — Да-а, — наконец сказал он со вздохом, — да, это трудно и больно. Знать, что у тебя где-то есть семья и что она никогда не пыталась тебя разыскать… А разве может быть иначе? Я говорил себе: это их проблемы. Я много чего себе внушал. Но, честное слово, меня это бесит.

— А вы не думали о том, чтобы разыскать родню самостоятельно?

— Думал.

— И что?

— Ничего. То есть мне тридцать шесть лет, по-моему, слишком поздно, чтобы разыскивать бабушку с дедушкой. А если они не хотят со мной общаться?

— Бобби, ведь вы же в это не верите.

Тот пожал плечами.

— Так что же происходит на самом деле? — Судя по всему, доктор Лейн уже его раскусила.

Он вздохнул и уставился в пол.

— Наверное, это вопрос такта. Мать живет во Флориде, и Джордж перебрался во Флориду. Мы не получали от него вестей, и от нее тоже. Возможно, потому, что наша семья раскололась. Джордж бросил отца и обрел мать. Я не могу бросить отца, и поэтому…

— Вы полагаете, ваша мать не захочет увидеть вас, пока вы общаетесь с отцом?

— Скорее всего так.

Доктор Лейн задумчиво кивнула:

— Возможно, хотя, по-моему, вам с матерью куда полезнее завязать собственные отношения.

Бобби криво усмехнулся:

— Конечно, я легко могу ей написать. — Потом его улыбка увяла, и он снова пожал плечами: — Такова жизнь. Я пытаюсь поступать так, как вы говорите, — сосредоточиться на подвластных мне вещах и смириться с теми, которые я не в силах контролировать. Например, я не могу контролировать свою мать и Джорджа.

— Очень мудро с вашей стороны, Бобби.

— Черт возьми, за эти дни я стал настоящим мудрецом.

Она улыбнулась:

— Значит, вы сумели продвинуться. Как работа?

— Начну со следующей недели.

— Рады?

— Скорее, нервничаю.

— Как и следовало ожидать.

Бобби задумался.

— Я оправдан по делу Джимми Гэньона и Копли, теперь все в порядке. Но я ушел из отряда специального назначения. Моя связь с Кэтрин, тот способ, каким я начал свое расследование… Я сжег все мосты. Служить в отряде специального назначения — значит быть командным игроком. А теперь слишком многие сомневаются в том, что я способен работать в команде.

— А вы сами как думаете?

— Я скучаю по ребятам, — ответил он, — по своей работе. У меня неплохо получалось. И если мне снова придется доказывать свою компетентность — я ее докажу. Я не боюсь бросать вызов.

— Мне и вправду интересно, Бобби. Вы действительно считаете себя командным игроком?

— Конечно. Но работа в команде — это не оправдание для глупости. Если все твои друзья бросаются в пропасть, должен ли ты за ними последовать или во имя их спасения встать и сказать: «Эй, парни, прекратите!»? При всем моем уважении к Д.Д. и прочим, они не догадались, что именно происходит в семье Гэньонов. А я понял. И пошел своим путем. И я этому рад. Честное слово, именно так и должен поступать полицейский.

— Что ж, Бобби, путь был долог.

— Я старался.

Она заговорила тише, и Бобби понял, о чем сейчас спросит доктор Лейн.

— Вы все еще думаете о ней?

— Иногда.

— Как часто?

— Не знаю… — В его голосе зазвучала нежность. Он не смотрел на Элизабет, а разглядывал развешанные на стене дипломы. — Может, три-четыре раза в неделю.

— Это лучше, чем прежде.

— Ну да.

— Вы хорошо спите?

— В общем, да. Этот путь… вы правы, он долгий.

— Как вы думаете, наступит ли день, когда вы перестанете думать о Джимми Гэньоне?

— Я убил человека — это нелегкая ноша, особенно когда ты знаешь, что были смягчающие обстоятельства. И если проблема именно в этом. Прошло два месяца, а я все еще не уверен в событиях того вечера.

— Полиция не возбудила дело против Кэтрин?

— Нет никаких доказательств.

— Но вы же сказали, в спальне нашли пистолет?

Бобби пожал плечами:

— И что это доказывает? Она дважды выстрелила в собственном доме? Это законом не запрещается. Решение убить Джимми принял я, и только я. Я был единственным, кто видел его лицо в тот момент. И тем человеком, который спустил курок.

— Вы ее ненавидите?

— Иногда.

— А в другие разы?

Он усмехнулся:

— А в другие разы я ненавижу самого себя.

Доктор Лейн покачала головой:

— Она опасная женщина, Бобби.

— Вы правы.

— Что ж, полагаю, на этом можно закончить. Я заполнила все бумаги и отослала их лейтенанту Бруни. Но конечно, вы всегда можете мне позвонить.

— Я учту.

— Удачи, Бобби.

Он искренне сказал:

— Спасибо, док. Большое вам спасибо.

Бобби ехал в Паблик-гарденс. Под деревьями бегали дети, стараясь поймать языком снежинки. Взрослые стояли, закутавшись от холода. Одни наблюдали за детьми, другие выгуливали собак всех пород и мастей.

Бобби не сразу их увидел, а когда заметил, то был приятно удивлен.

Он подошел к Кэтрин — как всегда, такой красивой, в черном шерстяном пальто, темно-лиловом шарфе и перчатках в тон. Натан играл в салочки с двумя другими детьми, а по пятам за ними носился щенок.

— Я его просто не узнаю, — сказал Бобби, садясь.

Кэтрин взглянула на него, улыбнулась и снова принялась наблюдать за сыном.

— За две недели произошли серьезные изменения.

— Полагаю, новая диета действительно ему помогает.

— Это все кукурузный сироп с повышенным содержанием фруктозы. Он выводит из организма избыточную глюкозу, она скапливалась там из-за генной мутации. Теперь Натан не только получает больше калорий, но и обрел наконец источник энергии, который его тело может использовать, чтобы расти.

— Кэтрин, это великолепно.

Она снова улыбнулась, но затем выражение ее лица, как нередко в эти дни, вновь стало угрюмым.