Линда Ла Плант - Лучшая половина мафии (Крестная мать)

Пирелли раскачивался взад-вперед в своем кресле.

— По-твоему, на эту свидетельницу можно положиться?

— Да нет, не особенно. Все-таки после убийства прошло уже три недели. Но она явилась ко мне по собственной воле. Материального интереса у нее быть не могло, ведь она уже не работает у Фабио.

Снова порывшись в своем кейсе, Джиганте извлек на свет потрепанную папку и швырнул Пирелли несколько больших черно-белых фотографий трупа.

— Парень, который это сделал, форменный псих. Видишь пятна на ковре? Фабио умер от сильной кровопотери. Мы нашли его в обнимку со своим манекеном. Не слишком приятное зрелище, верно?

Пирелли с отвращением разглядывал снимки, пользуясь возможностью скрыть свое замешательство. Он видел шофера Софии, однако не обратил на него никакого внимания и даже не мог припомнить его лица. Он сидел весь потный, рубашка прилипла к телу. О Господи, неужели за рулем «роллс-ройса» Софии Лучано был Лука Каролла? В дверь постучали, и в кабинет вошла женщина-полицейский.

— Извините, что помешала, комиссар, но я подумала, вам будет интересно. Это только что прислали.

И она положила на стол телекс из Палермо.

Пирелли пробежал глазами листок и резко откинулся в кресле.

— О Боже, прости мне все то, что я говорил когда-то про нью-йоркскую полицию! Слушай, дружище, слушай! — Он стал ходить по комнате, зачитывая вслух: — Нам известно, что вы… и так далее… «Манхэттен стейт бэнк»… частные банковские ячейки… после продолжительных расспросов выяснилось, что ячейка с номером четыреста пятьдесят шесть принадлежала ныне покойному Полу Каролле. В своем завещании Пол Каролла… и так далее, и так далее… назвал своего сына, Джорджио Кароллу, своим единственным наследником. Двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года Дж. Л. Каролла вступил во владение банковской ячейкой за номером четыреста пятьдесят шесть, предъявив свою подпись и юридически удостоверив свою личность… Боже мой! Двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года — это же неделю назад!

Джиганте показалось, что Пирелли сейчас его расцелует.

— И что это значит, черт возьми?

— Дж. Л. Каролла — это Лука Каролла. Мне надо немедленно ехать в Нью-Йорк, пока эти болваны его не упустили…

В Нью-Йорке женщины не теряли времени даром. Они поделили деньги и положили свои доли в разные банки. Тереза умолчала о том, что все документы остались у нее. Обсудив ситуацию с Джонни, она решила пока подождать — посмотреть, что будет после его телефонного звонка.

Воспользовавшись платным телефоном, Лука позвонил Петеру Салерно и попросил его организовать встречу с так называемыми партнерами Барзини. Он старательно избегал упоминания о женщинах Лучано, уверенный, что телефон Барзини прослушивается. Тереза стояла рядом с телефонной будкой и слушала весь разговор.

— Мои клиенты по-прежнему заинтересованы в сделке. Поскольку с Барзини случилось несчастье, документы остались у них. Они желают довести это дело до конца. — Не сдержав улыбки, Лука продолжил: — Видите ли, они до сих пор не получили деньги, так что им нужно действовать быстро.

Салерно промолчал, хоть был уверен, что Барзини обналичил банковский чек и заплатил вдовам. Он сказал только, что не уполномочен решать подобные дела, а посему он свяжется с заинтересованными людьми. На организацию встречи уйдет несколько дней.

Лука хотел завершить разговор, но Салерно спокойным вежливым тоном потребовал плату за труды. В конце концов Лука согласился дать ему два процента от суммы сделки.

Тереза еще чуть приоткрыла дверь телефонной будки и прошептала:

— И скажи ему, что у нас в квартире документов нет.

Лука поднял вверх большой палец.

— Мои клиенты желают довести до вашего сведения, что все документы хранятся в банковской ячейке, понятно? Ключ у меня, так что не тратьте напрасно время, пытаясь до них добраться…

— Кто это говорит?

— Не ваше дело. Я действую в интересах моих клиентов. Я перезвоню вам по этому же номеру через три дня. — Лука повесил трубку и улыбнулся Терезе. — Вы слышали? Я думаю, ему придется с нами сыграть. У него нет выбора… Гоните денежки, господа! — Он протянул руку ладонью вверх, но Тереза не улыбнулась.

— Зачем ты сказал, что мы не получили денег?

Лука закатил глаза.

— Ты не должен был врать, — не унималась Тереза.

— Да ладно! Вы только подумайте: Барзини обналичил банковский чек, так? А вы скажете, что этого не было, и получите не пятнадцать, а тридцать миллионов! Им придется заплатить вам дважды. Положитесь на меня!

Тереза все еще сомневалась и предложила не говорить женщинам про деньги до тех пор, пока они не свяжутся с Салерно во второй раз. Лука подхватил ее под руку, больше не в силах скрывать свой секрет.

— Я подготовил для вас путешествие с сюрпризом. Как вы смотрите на то, чтобы на выходные всем вместе прокатиться на Лонг-Айленд? Пожалуй, сейчас самое время уехать из города. Я хочу вам всем кое-что показать.

— Ты думаешь, нам стоит уехать?

Лука забежал вперед, сунув руки в карманы, чтобы согреться. Его щеки порозовели от холода.

— Доверьтесь мне, я о вас позабочусь. У меня для вас большой сюрприз.

Тереза приехала домой нагруженная коробками.

— С прошедшим Рождеством, Роза, мама, София… и тебя, Мойра. Это вам от нас.

— От нас? — переспросила София, подходя к дверям своей спальни.

— Да, от меня и от Джонни. Он придет позже. Он готовит нам путешествие-сюрприз. Мы выезжаем завтра рано утром и проведем несколько дней за городом. Где все?

София пожала плечами:

— Ходят по магазинам. Послушай, прости за вопрос, но мы сейчас одни, и это, наверное, к лучшему. Дело в том, что я собираюсь в Париж и хотела узнать, долго ты еще будешь держать нас на привязи?

Тереза застыла.

— Ну что ж, отправляйся когда хочешь, воля твоя. Я вас не держу. Хорошо бы ты поехала с нами, это будет своего рода праздник. К тому же, мне кажется, нам в самом деле не мешает на время исчезнуть — на всякий случай. Вдруг нас вздумают посетить еще какие-нибудь люди в масках?

София склонила голову набок.

— Но зачем мы им? Если только Барзини пожелает забрать свои деньги. В таком случае ему лучше поторопиться, потому что Мойра тратит свою долю с невероятной скоростью.

Тереза осталась серьезной.

— Мы до сих пор не знаем, что случилось в Палермо, — резко сказала она. — Можешь шутить сколько угодно, но я пытаюсь вас защитить. А ты уезжаешь в Париж, ты…

Зазвонил телефон. Она застыла на полуслове и, не дав Софии подойти, схватила трубку.

София хотела вернуться к себе, однако Тереза энергично замахала рукой, показывая, чтобы она осталась. Она отвечала по-английски, а потом перешла на сицилийский диалект.