Грегори Фьюнаро - Скульптор

Да, Кэти Хильдебрант нашла галерею работ Микеланджело-убийцы. Поднявшись на ноги, она попятилась назад, захлестнутая паникой. В зловещей тишине Скульптор надвигался на нее. На рассеченной щеке у него красной слезинкой повисла капелька крови. Задержавшись на мгновение, Скульптор подобрал с пола железную подставку, на которой была установлена голова Стива Роджерса. Прижавшись спиной к стене, Хильди в ужасе смотрела, как убийца занес металлический стержень высоко над головой.

Кэти зажмурилась.

Но вместо удара, который должен был последовать, и боли она вдруг услышала, как подставка упала на пол, после чего раздалось хихиканье.

Хильди открыла глаза.

Скульптор стоял перед ней, улыбаясь. Его глаза сверлили ее насквозь, но в то же время в них искрилась какая-то новая мысль. Пальцы убийцы теребили губу. Он был похож на ребенка, который только что напроказничал.

— Конечно, — пробормотал Скульптор. — Какой же я глупый!

Кэти в оцепенении молча таращилась на него.

— Пули, разряженный пистолет!.. Сама судьба сохранила вам жизнь, доктор Хильди. Неужели вы не видите? Вам суждено понять, пробудиться, ибо лишь рука скульптора способна разбудить фигуры, спящие в камне.

С этими словами Скульптор набросился на нее.

Кэти очнулась под звуки негромкого мурлыканья и стука пальцев по клавиатуре. У нее перед глазами все расплывалось, но она смогла разглядеть над собой какой-то прямоугольник, зависший в воздухе. Свет, падающий справа, очерчивал его контуры. У Хильди ныла шея, а спина и ягодицы прижимались к чему-то холодному и твердому как сталь.

Тут Кэти все вспомнила.

Борьбу, то, как Скульптор перехватил ее, когда она попыталась проскользнуть мимо него, сзади обвил ей рукой шею и надавил что есть силы. «Спокойной ночи, Кэт, — шутил Стив, когда они играли в постели. — Удушающий захват». Но с ним у Хильди никогда не стискивало горло, комната, выдержанная в черных тонах, с белыми руками, ногами, головами и торсами, не начинала плясать перед глазами, приобретая багровый оттенок. Потом все покрылось искрящимся снегом, напоминая картинку на старом телевизоре при плохом приеме.

Теперь Кэти поняла.

Она, совершенно обнаженная, лежала на спине, голова у нее была стянута ремнем, вынуждая смотреть прямо перед собой, судя по всему, на видеомонитор. Руки и ноги Хильди были лишены подвижности, привязанные, как теперь она понимала, к прозекторскому столу из нержавеющей стали. Тут до Кэти дошло, где она находилась. Женщина угодила на тот самый стол, который видела на диске, присланном Микеланджело-убийцей. Именно здесь кричал в мучениях ее бывший муж, перед тем как превратиться в «Пьету» Скульптора.

«Пьета».

Размышляя о судьбе Стива, о том, что было уготовано ей самой, Кэти в то же время лихорадочно перебирала все те сведения о Микеланджело-убийце, которые они с Сэмом Маркхэмом собрали по крупицам за те несколько недель, прошедших после первой поездки в Уотч-Хилл.

«Сэм! — кричал голос у нее в голове. — Где Сэм?»

«Тсс! — отвечал другой голос. — Сохраняй спокойствие. Разобраться во всем этом можно будет потом».

«„Пьета“, — снова и снова сквозь нарастающую панику повторяла себе Кэти. — Сэм знал, что ответ заключен в „Пьете“, в том, как Микеланджело-убийца воспринимал эту скульптуру после прочтения „Спящих в камне“».

Да, профессору искусствоведения нужно было подумать, сохранять спокойствие, сосредоточившись на насущном. Она не могла повернуть голову, но знала, что Скульптор рядом. Кэти слышала, как он напевает себе под нос, и «туки-туки-тук» клавиш справа, всего в нескольких шагах.

«„Пьета“. Сэм прав. Она была первой работой Скульптора. Все вращается вокруг нее и началось с „Пьеты“».

«Туки-туки-тук».

«Сэм был уверен в том, что наткнулся на что-то, почти подобрал ключ к рассудку Скульптора. Дело было в том, почему Микеланджело решил представить Деву Марию в образе молодой матери. „Божественная комедия“ Данте, тридцать третья песнь из „Рая“. „Мать-девственница, дочь своего сына“. Неминуемое противопоставление Святой Троице, кровосмесительный контекст, порочное, непостижимое триединство — отец и дочь, мать и сын, муж и жена. Извращенные отношения матери и сына».

«Туки-туки-тук».

«Мать и сын, мать и сын, мать и сын…»

«Туки-туки-тук».

«Сына зовут Кристиан. Христос. Господи… Христос!»

«Туки-туки-тук».

«Возможно ли такое? Неужели он действительно видит себя Христом, то есть рассматривает отношения со своей матерью через призму „Пьеты“? Порочное триединство? Извращенные отношения между матерью и сыном? Кровосмешение? Духовное, не от мира сего, описанное в „Спящих в камне“? Возможно ли такое?»

«Туки-туки-тук».

«Сэм говорил, что мать умерла? Вдруг ее звали Марией? Возможно ли такое? Неужели все это действительно так?

Кристиан! Господи, Кристиан!»

Внезапно Кэти почувствовала какое-то движение справа от себя, увидела тень, мелькнувшую на видеомониторе, зависшем над головой.

Затем появилось улыбающееся лицо Скульптора, склонившегося над ней.

— Вы проснулись, доктор Хильди, — сказал он и тотчас же хихикнул. — Хотя и не полностью. Уверен, в этом вы со мной согласитесь.

Скульптор отошел, и Кэти услышала металлический лязг чего-то катящегося по полу. У нее гулко заколотилось сердце, а в голове прогремел голос, убеждающий в том, что выводы должны быть верны, и в то же время объясняющий, как нужно себя вести, чтобы остаться в живых!

— Однако мне нужно немного подкорректировать ваши пропорции, — продолжал Скульптор, снова возвращаясь к столу. — Я дам вам снотворное, вы заснете, а я тем временем поработаю с вашими сиськами. Потом вы проснетесь, доктор Хильди, выйдете из камня, как было назначено судьбой.

Кэти почувствовала на запястье что-то холодное, влажное и поняла, что Скульптор готовится сделать укол.

— Но сначала скажите, кто вы, — остановившись, заявил он, пристально глядя в ее глаза. — В глубине души вы, конечно же, должны это знать, уже поняли это. Скажите, кем вы станете? «Ночью» или «Утром»? «Утром» или «Ночью»? Лично я, учитывая ваше телосложение, однозначно вижу вас «Утром». Однако, если вспомнить проблемы вашей матери с сиськами, вас, возможно, больше привлекает «Ночь». В любом случае обещаю, что предоставлю выбирать вам. Это меньшее, что я могу для вас сделать. Да, вы очень помогли мне, и я перед вами в долгу.

Тут Кэти без предупреждения заговорила.

— Милый мой Кристиан, — начала она. Собственный голос показался Хильди чужим, но искорка, мелькнувшая в глазах Скульптора, придала ей силы продолжать: — Сын мой, милый мальчик, позволь еще раз прижать тебя к груди!

Скульптор склонил голову набок, охваченный любопытством.