Надежда Кащенко - Дорога смерти

В лихие девяностые Боров держал в своих руках большую часть наркотрафика в городе и очень не любил, когда его пытались обвести вокруг пальца. Что и попытался сделать Виталик, наивно полагая, что небольшая недостача останется незамеченной. Однако же, парень сильно ошибся, в результате чего вскоре был найден на окраине города избитым до полусмерти. А Женька внезапно изменился: вместо нахального самоуверенного подростка стал тихим и забитым. Именно тогда, в конце 1996 года Лиза стала замечать перемены, происходящие с ее братом: он практически перестал ходить на встречи с друзьями, совсем не посещал дискотеку, вечера и выходные проводил дома, а по утрам перед тем, как собраться в школу, она видела, как белеют щеки Женьки… Он был напуган, и очень сильно. Знать бы из-за чего, и какие последствия это будет иметь для младшей сестры…

Лиза Кропоткина грелась у костра, с наслаждением поставляя огню онемевшие руки. Воспоминания нахлынули на нее, словно огромная волна. Давно забытые картины вырвались из глубин подсознания словно как вода из прорванной плотины…

«Я пыталась забыть, вычеркнуть из памяти то, что случилось… Но как же мне было нелегко… Я стала… куском кровоточащей плоти…»

Горячая слеза скатилась по щеке, оставив след на замерзшей коже. Тот страшный день вновь предстал перед Лизой… словно все случилось вчера… словно не было этих долгих лет… когда она…

«… стала куском кровоточащей плоти… с душой, покрытой незаживающими язвами… перестала видеть сны… совсем…»

Лизе было тогда лишь пятнадцать лет, впрочем, до ее шестнадцатилетия оставалось совсем немного времени. Ничто не предвещало несчастья, если не считать странного поведения Жени и наглого взгляда незнакомца, брошенного на нее на дискотеке. Лизе стало тогда очень неприятно: здоровый широколицый мужик похотливо разглядывал ее. Он стоял в окружении двоих парней, и одного из них Лиза узнала – это был Краб, тот самый парень, который когда-то учился в ее школе, она даже помнила тот случай с петардой, об этом очень много говорили, ведь пострадало несколько подростков. Краб наклонился к мужику, кидавшему на Лизу похотливые взгляды, и что-то сказал ему. Широколицый улыбнулся, продолжая откровенно разглядывать девушку. Лиза предпочла отойти подальше, смешавшись с танцующей толпой. Однако она все еще продолжала ощущать на себе мерзкие взгляды той компании. Если бы только знать…

Лиза Кропоткина ощутила прилив слабости, ноги подкосились, и она упала прямо в сугроб, обливаясь слезами.

«Если бы можно было взять ластик и стереть то страшное событие… я бы многое отдала за такое… Моя жизнь могла сложиться иначе, если бы не Женька и его глупости… Он вышел сухим из воды, а я… попала в царство боли… страданий… и ночей без снов… как же ужасно… как больно… я больше не могу… мне так невыносимо больно… как будто душу исполосовали ножом… невыносимо… ужасно… я все расскажу… все… здесь, в этом кошмарном месте, в полном одиночестве мне нечего скрывать… я все расскажу… был обычный день… самый обыкновенный день… мама с Вадимом уехали на несколько дней… и тогда… все произошло… вот так…»

Лиза вернулась из школы. Немного отдохнув и сделав уроки, она начала собираться на занятия в танцевальную студию. Сложила одежду в пакет, подошла к большому зеркалу в прихожей, чтобы уложить волосы. Был конец ноября, и уже настала настоящая зима. На улице, за затянутыми плотным слоем инея окнами, завывал ледяной ветер. Еще не было шести, но уже почти стемнело. Лиза натянула дубленку, шапку, обмоталась большим теплым шарфом. Женьки не было весь день, видимо, где-то мотался со своей компашкой. Полдня Лиза просидела в пустой квартире, разбираясь с задачками по математике под аккомпанемент радио, вещавшего какую-то передачу на хантыйском языке. Сначала она хотела пропустить танцы, но потом все-таки решила идти. Слишком скучно было сидеть дома одной в этот унылый зимний вечер, а на занятиях можно пообщаться с девчонками и немножко развлечься.

Лиза вышла на площадку, закрыв входную дверь. Она тогда не подозревала, что захлопнула ворота в прошлую жизнь, и вскоре ее мирное существование нарушится кошмаром.

Спустившись по лестнице, Лиза оказалась во дворе. Вокруг было пусто, лишь какая-то парочка показалась у соседнего дома и быстро вошла в подъезд. Хотя танцевальная студия находилась недалеко, но девушка решила пройти дворами, чтобы еще больше сократить путь. Лиза уверенно шагала по дорожке, и снег весело хрустел под ее ногами. Она не обратила внимания на темную «девятку» с сильно тонированными стеклами, стоявшую неподалеку. Яркие фары освещали сугробы, а снежинки красиво блестели в их свете.

Лиза хотела завернуть за угол, когда машина вдруг сдвинулась в места и направилась в ее сторону. Свет фар ударил в спину, Лиза обернулась и… в этот миг оборвалась ее старая жизнь, навсегда оставшись где-то там, за только что захлопнутыми дверями уютной родительской квартиры, чью сонную тишину нарушала лишь бойкая речь на хантыйском языке, доносившаяся из старого радиоприемника.

«Девятка» резко притормозила напротив Лизы, и чьи-то крепкие руки – злые руки – затащили ошарашенную девушку в салон, наполненный запахом табака, перегара и громкими звуками музыки.

Лиза пыталась закричать, но обтянутая холодной кожаной перчаткой ладонь закрыла ей рот, еще одна пара рук держала ее за ноги. Она не видела лиц своих похитителей, ничего, кроме кусочка потолка и подголовника переднего пассажирского сиденья. Лиза не знала, куда ее везут, и, если бы не блики уличных фонарей, скользивших по лицу шокированной девушки, то она бы даже не поняла: едет машина или стоит. Внезапно та же злая рука в кожаной перчатке натянула на ее лицо шарф, и Лиза задыхалась в плену колючей шерсти. В тот миг она была настолько потрясена случившимся, что не могла до конца осознать, что с ней происходит, и не снится ли ей страшный сон. До ее слуха доносились резкие голоса на фоне раздражающе-громкой музыки и мерзкий смех.

Дальше кошмар продолжился. Лизу вытащили из машины. Она ничего не видела из-за закрывавшего лицо шарфа, лишь почувствовала тепло помещения, куда ее занесли. Хлопнула дверь, девушку швырнули на пол. Лиза лежала на грязном линолеуме лицом вниз, а две пары все тех же злых рук стаскивали с нее одежду.

Она попыталась встать, но тут же почувствовала удар тяжелого ботинка в бок. Лиза пронзительно вскрикнула.

– А ну заткнись, шмара! – раздался грубый хрипловатый голос.

Она задыхалась от слез, боли, ужаса, когда ее волокли по холодному липкому полу, словно бесчувственную куклу. Волосы растрепались, шарф сполз с лица, и Лиза увидела лица своих мучителей. Она их сразу узнала. Одним был тот самый Краб – парень с искалеченной кистью руки. Другой – широколицый мужик с ежиком волос на голове, изучавший ее наглым взглядом на дискотеке. Третий – мерзкий тип в наколках, тоже присутствовал тогда в клубе. Сейчас он тащил Лизу за ноги, а Краб вцепился своей изуродованной клешней в ее волосы.