Франк Тилье - Проект «Феникс»

— Зачем эту женщину положили в отделение за неделю до родов? У нее были какие-то проблемы со здоровьем?

Блотовски снова перелистнул несколько страниц. Здесь все оказалось на месте: сведения о внутривенных вливаниях, о препаратах, которые вводили пациентке, анализы крови, записи артериального давления и частоты сердечных сокращений. Да, с этой стороны все прозрачно, Стефан Тернэ ничего не скрыл, даже имени палатной медсестры.

— Судя по тому, что здесь написано, доктор Тернэ диагностировал преэклампсию, именно потому пациентка должна была находиться под наблюдением. Поэтому ее и госпитализировали заранее.

Преэклампсия… Люси вспомнила, что именно по преэклампсии Тернэ и специализировался.

— А откуда она берется, эта преэклампсия?

— Одной из возможных причин называют дефицит кровоснабжения фетоплацентарного, то есть относящего к плоду и плаценте, комплекса, а если проще — недостаточный кровоток в матке. Чрезвычайная бедность плаценты кровеносными сосудами часто приводит к рождению ребенка с запоздалым развитием. А у страдающей преэклампсией будущей матери на поздних сроках беременности возникает множество проблем, основные из которых гипертензия, то есть повышенное артериальное давление, и протеинурия, то есть повышенное содержание белка в моче. В большинстве случаев женщины, страдающие преэклампсией, в последнем триместре беременности жалуются на сильные головные боли и шум в ушах. Есть множество теорий, связанных с этим заболеванием, сейчас мы уже умеем предупреждать его, но причины возникновения преэклампсии до сих пор неизвестны. Доктор Тернэ изучал эту область медицины, у него есть ряд работ, посвященных, в частности, ответственным за преэклампсию генам и фетоплацентарной недостаточности. Теперь вам яснее?

— Немножко яснее, спасибо.

Акушер снова принялся листать страницы:

— Вот и отлично. Дальше… Анамнез матери — тут нет ничего особенного, разве что непереносимость лактозы.

— У ее сына врач отметил то же самое.

— Естественно, ведь это наследственное.

Страницы и те шелестели в этом каменном мешке громче, чем где-то еще, и шелест их был каким-то необычным, будто страницы стеклянные…

— Ребенок появился на свет ночью, в два часа тридцать четыре минуты, в родильной палате номер три. Присутствовали Тернэ, акушерка, анестезиолог и палатная медсестра. Доктор записал, что у мадам X начались судороги, появилась тахикардия. О господи!

— Что там еще такое?

Доктор тяжело вздохнул, поднял голову, посмотрел на Люси:

— Мать Грегори Царно умерла на родильном столе от катастрофического кровотечения — это термин, мадам Куртуа. А говоря попросту, в ее организме практически не осталось крови.

Люси вздрогнула, ее как будто ударили. Помимо воли, она сразу вспомнила рассказ матери о психогенеалогии, о передаче зла через бессознательное. Она подумала о новорожденном Царно как о ребенке, проклятом заранее, об исчадии ада, убившем свою собственную мать ради того, чтобы явиться на свет. Она представляла себе багровое лицо, пронзительный крик младенца, представляла, как он орет, возвещая о том, что родился, в то самое время, когда его мать истекает кровью и умирает.

Она не смогла скрыть разочарования: след, который удалось нащупать, мог оборваться прямо здесь, в архиве.

— А что написано о новорожденном?

— Грегори Артур Танаэль Царно… Был извлечен из утробы матери посредством кесарева сечения. Вес — четыре с половиной килограмма, длина… пятьдесят пять сантиметров? Хм, показатели превышают норму. В большинстве случаев у матерей, страдающих преэклампсией, наблюдается обратное, именно в связи с недостаточным кровоснабжением плаценты. Впрочем, и такое бывает.

— Часто?

— Редко. Но даже и сегодня известны далеко не все механизмы преэклампсии. Кроме того, может играть роль генетическая предрасположенность. В общем, все тут очень сложно.

«Ребенок, отличавшийся от других уже при рождении», — подумала Люси. Мало того что он убил свою мать, так еще и не вписывался в статистику по преэклампсии…

Акушер водил пальцем по строчкам:

— Судя по записям, никаких особых проблем у новорожденного не было. Все шло, как положено. — Он вынул папку микропедиатра, быстро перелистал страницы. — Да, измерения, взвешивания, анализы… Всё, абсолютно всё в норме. Правда, доктор Тернэ, насколько я вижу, делал младенцу больше анализов крови, чем требуется.

— Известно почему?

Блотовски покачал головой:

— Нет. Насчет этого ничего не написано. Ребенок оставался в отделении для новорожденных девять дней, затем его отправили в ясли-приют. Опять-таки — всё, как обычно.

Он снова залез в пакет и на этот раз достал оттуда два свидетельства. У Люси мурашки пошли по коже от этих лежавших в одной папке документов. Мать и сын. Одна умерла, другой появился на свет.

— Дата составления свидетельства о рождении: сразу после родов. Там, где должны были быть написаны имена матери и отца, — пустые строки, это нормально при анонимных родах. Для вашего сведения: когда ребенка усыновляют, отдел записи актов гражданского состояния (у этих учреждений свои собственные бланки) заполняет пустые строки именами и фамилиями приемных родителей, и только у нас в архиве хранятся оригиналы документов, заполненные сразу после родов и подписанные заведующим отделением. — Он взял вторую бумажку. — Второе свидетельство также подписано доктором Тернэ: «Смерть последовала в результате эклампсии и катастрофического кровотечения», время, дата, перечень лиц, присутствовавших при кончине. На мой взгляд, тут не к чему придраться.

— Как — и это всё? Женщина умирает в больнице, и не делают вскрытия, не проводится расследование?

— Нет, если этого не требуют близкие. Видимо, в этом случае так и было, потому что здесь больше нет никаких документов. Знаете, ведь если пациентка погибает, всегда проводится своего рода «разбор полетов»: оперативное совещание, на котором заслушивают и обсуждают подробный доклад лечащего врача, медицинское же расследование, иногда сопровождающееся вскрытием, ведется только в тех случаях, когда причины смерти не ясны. Тогда снова изучают медицинскую карточку и все остальные документы, чтобы понять, из-за чего это случилось. Прошу поверить мне на слово, что смерть в больнице, а уж тем более — смерть в родах никогда не воспринимается как обычное дело и такие случаи не спускаются на тормозах.

От этих откровений Люси бросило в дрожь. Ей казалось, что от нее ускользает главное: человеческие отношения между Тернэ и его пациенткой, причины, по которым мать хотела бросить ребенка…

Чем больше Люси размышляла над увиденным и услышанным, тем больше нервничала. Она снова посмотрела на папку и поморщилась, вдруг заметив в именах Царно, крупно выписанных на наклейке, то, чего не замечала раньше.