Мо Хайдер - Остров Свиней

Она сидела на краю плавательного бассейна, болтая ногами в воде. На ней было что-то вроде розового бикини, разрастание вылезало через одну из штанин. Оно лежало рядом с ее левой ногой, поблескивая от воды, кончик был опущен в бассейн, напоминая какое-то животное, пьющее воду из бассейна. Я находился в воде всего в метре от нее и смотрел как загипнотизированный. Я что-то ей сказал, что-то неопределенное и незначительное, и она подняла глаза, улыбнулась, а кончик разрастания двинулся вверх по ее ноге, остановившись в районе колена. Я открыл было рот, чтобы заговорить снова, но тут сзади накатила волна и повлекла меня к Анджелине. Она протянула ко мне руки и ноги, и хвост, словно рука, стал подтягивать меня к ней. Я проснулся весь в поту, сердце отчаянно билось от тоски и возбуждения.

— Что такое? — сонно пробормотала Лекси, поворачиваясь ко мне. — С тобой все в порядке? Ты не болен?

Я спустил ноги на пол и сел, глядя на свои мокрые бедра. Было раннее утро — слабая полоска света едва пробивалась сквозь шторы.

— Нет. Со мной все прекрасно.

Я ждал, пока эти ощущения схлынут — я чувствовал себя так, будто принял чистый никотин или какое-то сосудорасширяющее средство. Когда кровь перестала стучать в висках и голова немного пришла в порядок, я прошел в ванную и встал перед зеркалом.

Вот это мужик, подумал я, глядя на свое изображение. Волосы, мышцы и все, что нужно. Я посмотрел на свой член, все еще красный и довольно твердый. Что за хрень здесь творится, Оукс? Что за хрень ?

В тот же день Анджелина внезапно исчезла. Она отсутствовала четыре часа — пока я ее не обнаружил. Взяв «фиесту», я ездил по пустым улицам, под колесами хрустели шприцы. Анджелина нашлась в километре от дома, на главной дороге, проходившей по краю поселка. Она стояла у газетного киоска с решетками на окнах и почтовым ящиком снаружи и смотрела на проходивший мимо транспорт. Мы дали ей немного денег, которые она потратила в благотворительном магазине в Думбартоне, и теперь Анджелина была одета совсем по-другому: под кожаным пальто она носила юбку, которую сшила из двух, и коричневый свитер с прикрепленным к нему значком «Я тугодум!». Секунду или две я смотрел на нее из машины, стараясь не думать о том, что находится под этим пальто. Потом наконец решился.

Я заехал на край тротуара, перегнулся через пассажирское сиденье и открыл дверцу.

— Эй! Мы не могли понять, куда ты пропала. Все беспокоятся.

Немного поколебавшись, она залезла в машину и, закрыв дверцу, расправила вокруг себя пальто. Я не рассматривал ее слишком внимательно, но все же заметил мокрые глаза и побледневшие щеки. Она плакала. Мы долго сидели молча. На рекламном щите возле киоска было написано: «Эксперты по терроризму проводят облаву по всей стране».

— Анджелина! — позвал я. — Ты хотела куда-то пойти? К кому-то домой? Хочешь, я отвезу тебя туда?

Она покачала головой и вытерла глаза.

— Нет, — хриплым голосом сказала она. — Я просто хотела прогуляться.

— Так тебя некуда везти?

— Я никого не знаю. Кроме вас. — Она пристегнула ремень безопасности — точно так же, как это делали мы с Лекс, — и села, сложив руки на коленях и глядя в ветровое стекло. — Я думала о том, — сказала она, — что случилось вчера.

У меня окаменело лицо. Я знал, что сейчас она смотрит на меня, робко заглядывает мне в лицо, пытаясь прочитать мои мысли.

— Я все решила. Я не буду делать операцию. — Затем наступила долгая, долгая пауза. — Как вы думаете, я права? Вы ведь думаете, что было бы неправильно делать операцию.

Я должен был что-нибудь сказать. Она ждала, что я что-нибудь скажу — что-нибудь очень мудрое. Но в голове у меня было пусто. Перегнувшись, я запер дверцу.

— Прошу тебя, Анджелина. — Я включил передачу и снял машину с ручного тормоза. — Не ходи сюда больше. Мало ли кто может здесь проехать.

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Анджелина проигнорировала мою просьбу не выходить на дорогу — каждый день она уходила из дома и по несколько часов отсутствовала. Машина наблюдения за ней не следила: мы поговорили об этом с полицейскими и решили, что не будем с ней спорить — мы ведь ей не няньки. Втайне я был этому только рад. Мне было легче, когда ее нет поблизости. Мне не нравилось, как она на меня смотрела, словно ожидая, что я скажу.

Лекси понимала: что-то случилось. Она все смотрела на меня и задавала странные вопросы, отчего у меня сдавливало грудь, а в голове начинало стучать, так что я старался проводить время подальше от нее, в кабинете, который оборудовал себе в третьей спальне — там, где на стене были следы рвоты, — пытаясь работать над планом книги. Запершись, я писал, как сумасшедший, по две тысячи слов в день, пытаясь запихнуть все свои мысли на жесткий диск. Мысли бродили у меня в голове до тех пор, пока мозги не начинали напоминать кошачий корм — теперь я знал, что испытывает запущенная в космос подопытная обезьяна. Но как упорно я ни работал, два человека никак не выходили у меня из головы — Анджелина Дав и ее отец Малачи.

Мы с Дансо говорили об этом все время, долгими часами просматривая бумаги, взятые из коттеджа. Каждый вечер он заезжал к нам по дороге домой и каждый вечер что-то с собой привозил. Подарки, чтобы меня подкупить, думал я, — чтобы я не уехал в Лондон. Один раз это была бутылка солодового виски. Другой раз — фунт семги домашнего копчения. Один Бог знает, за чей счет все это покупалось — возможно, за его собственный, — но никто из нас не жаловался. Лекси договорилась с одним парнем из машины наблюдения, чтобы он привез нам из Обана банку каперсов, и мы ели их вместе с семгой — прямо руками, усевшись в кружок, как пещерные люди. Я каждый раз спрашивал Дансо насчет мест, где вроде бы видели Дава, просил показать их на карте, а когда он уезжал, всю ночь смотрел на карту, пытаясь понять, что означают эти случайные зацепки. Затем, в четверг утром, полиция внезапно взяла след.

Кто-то заметил голубой «воксхолл» возле южного берега Лох-Эйва. Через час кто-то еще сообщил, что Дав бродит возле каменной хижины, находящейся в расщелине среди холмов Интерливерского леса. Полиция вызвала королевский корпус тыла, который очищал поля боевых действий от неразорвавшихся снарядов времен Второй мировой войны. Они засунули в окно хижины специальный зонд и откачали воздух в абсорбирующий патрон. После того как тест на наличие взрывчатых веществ дал отрицательный результат, дверь выбили. Внутри никого не оказалось.

— Пусто, — сообщил в тот вечер Дансо. — Но дело в том, что всего в миле оттуда находится шале, принадлежащее одной женщине, которая раньше состояла в ППИ. И она была в нашем списке НД.

— НД?

— Найти и допросить. Во вторник мы сняли с нее подозрения, но потом случилось вот это.