Уильям Айриш - Убийца поневоле

Они так никогда и не узнают, что в тот момент, кроме нее, в доме был еще кое-кто. Единственное, в чем у них не будет никаких сомнений, так это в том, что в такое время она должна была быть дома. На том месте, где только что стоял их дом, они увидят воронку в земле и разбросанные вокруг обломки уничтоженного взрывом здания.

Он удивлялся, почему другие не делают то же самое, что и он. Они просто не понимают, от чего могли бы избавиться. Или недостаточно умны, чтобы самим придумать такую штуку, как это устройство. И, размышляя об этом, он поставил время на будильнике по своим карманным часам: 1.15, после чего снял заднюю крышку, в которой еще в мастерской предусмотрительно просверлил маленькую дырочку. Потом продел туда проволочки-усики и, избегая неосторожных движений, присоединил их к соответствующим деталям часового механизма. Это было очень опасно, но руки, искусные в подобного рода вещах, не подвели его. Ставить на место крышку будильника было совсем не обязательно: результат будет один и тот же — независимо от того, открыта она или закрыта. Но он все-таки сделал это, потому что душа мастера требовала, чтобы все было доведено до конца. Казалось, что устройство, стоявшее перед ним на полу, не имело никакого отношения к тому, что он задумал, так невинно выглядела эта коробка из-под мыла, из которой слышалось мерное тиканье часов. С того момента, как он вошел, прошло всего десять минут. Оставалось всего час и пятьдесят минут.

Смерть уже витала над домом.

Он стоял и смотрел на свою работу. Потом кивнул, отступил шаг назад и снова кивнул. На расстоянии, пусть и небольшом, устройство показалось ему еще красивее. Поднявшись по лестнице, он оглянулся. У него было очень хорошее зрение, и поэтому с места, где стоял, он мог разглядеть каждое деление на циферблате. Одна минута уже прошла.

Он слегка улыбнулся и уверенной походкой, ни от кого не таясь и без всякого страха, как человек, который чувствует себя хозяином в своем доме, направился к двери. Голова его была вскинута вверх, плечи расправлены.

Пока он был в подвале, до него не доносилось сверху никаких посторонних звуков, а сквозь тонкий пол любой шорох был хорошо различим, он это знал по опыту. Было бы слышно даже, если бы наверху открылась или закрылась дверь, и тем более от его внимания не ускользнуло бы, если бы кто-то начал расхаживать по дому. Ну а если бы кому-то вздумалось вдруг заговорить в одной из комнат, то из-за какого-то необъяснимого акустического эффекта он бы не только услышал голос, но и разобрал слова. Достаточно сказать, что, находясь внизу, в подвале, он совершенно отчетливо слышал, о чем вещал по радио несравненный Лоуэлл Томас. [1] Лоуэлл Томас — журналист и путешественник, проработавший свыше сорока лет в американской радиовещательной и телевизионной компании «Коламбия бродкастинг систем» (Си-би-эс) и завоевавший популярность рассказами о своих путешествиях. (Здесь и далее примеч. перев.)

Вот почему он оказался совсем не подготовленным к тому, что, открыв дверь подвала и выйдя в холл нижнего этажа, услышит чьи-то мягкие шаги на втором этаже. Тихую неуверенную поступь, как у Робинзона Крузо, когда тот пробирался осторожно по лесу. Он застыл, словно столб, прислушиваясь и надеясь, что все это ему показалось. Но это было не так. Он услышал звук то ли задвигаемого, то ли выдвигаемого ящика комода, а потом легкое позвякивание стекла, будто кто-то передвигал предметы на туалетном столике Фрэн, его жены.

Кто еще мог быть там, кроме нее самой? Но если это и в самом деле она, то почему ходит как-то странно, крадучись, и явно боится, что кто-то услышит ее? Зачем ей таиться? И к тому же он непременно услышал бы, если бы она вошла: четкое постукивание ее высоких каблуков по деревянному полу всегда напоминало ему взрывы петард.

Какое-то шестое чувство заставило его повернуться и посмотреть назад, в столовую. Он увидел мужчину, который, пригнувшись и выставив вперед плечи, двигался в его сторону. Незнакомец был еще за порогом столовой, в нескольких ярдах от Стэппа, но прежде, чем он успел что-то сделать, кроме того, что разинул в удивлении рот, этот человек набросился на него и, грубо схватив за горло, припечатал его к стене.

— Что вы здесь делаете? — спросил, задыхаясь, Стэпп.

— Эй, Билли, мы тут не одни! — крикнул негромко незнакомец.

Не отпуская Стэппа, он свободной рукой нанес ему оглушающий удар по голове. Стэпп не смог отшатнуться, поскольку был плотно прижат к стене, и, таким образом, не сумел ослабить силу удара, лишившего его на минуту сознания.

Он еще не совсем пришел в себя, когда второй мужчина, спускаясь по лестнице со второго этажа, что-то поспешно засовывал себе в карман.

— Ты сам знаешь, что нам делать сейчас: ноги в руки, и бежать отсюда, — сказал первый мужчина. — Только дай мне сперва что-нибудь, чтобы связать его.

— Ради Бога, только не связывайте! — произнес умоляюще Стэпп, с трудом выговаривая слова, потому что бандит продолжал сжимать его дыхательное горло.

Больше он ничего не смог сказать. Пытаясь освободиться от мертвой хватки, он старался ударить грабителя ногами и оторвать его руку от своего горла, чтобы вступить с ним в переговоры. Но его противник, не подозревая об истинных намерениях своей жертвы, дважды с силой ударил Стэппа, и тот обмяк, по-прежнему прижатый к стене. Хотя сознание его затуманилось, на этот раз он не впал в забытье.

Второй мужчина тем временем появился с веревкой в руках, похоже, с той самой, на которой Фрэн вешала в кухне белье по понедельникам. Стэпп, которого неослабно держала за горло все та же крепкая, не знающая жалости рука, почувствовал словно сквозь сон, как веревка опутывает его крест-накрест, по рукам и ногам.

— Не надо… — начал было он.

И тут же его рот будто бы разорвали пополам, вставив кляп из большого носового платка или салфетки и тем самым предотвратив его дальнейшие попытки произнести хотя бы один звук. Потом вокруг его рта обернули какую-то тряпку и завязали сзади, чтобы закрепить этот кляп. Он уже полностью пришел в себя, но это ему ничего не давало.

— Сопротивляется, да? — мрачно произнес один из грабителей. — А что он защищает? В доме пусто, тут и взять-то нечего.

Стэпп почувствовал, как к нему в жилетный карман лезет рука одного из бандитов и вытаскивает часы. А потом — в карман брюк, выгребая оттуда мелочь.

— Куда мы его денем?

— Да брось его здесь.

— Нет уж! Я как-то оставил одного парня вот так, прямо в комнате, и он быстренько направил за мной дежурную полицейскую машину, меня и замели на первом же углу. Давай засунем его снова туда, где он был.

Услышав эти слова, Стэпп забился как в судороге, будто был эпилептиком. Корчился, извивался, дергал головой взад и вперед. Они схватили его за ноги и голову, распахнули ударом ноги дверь в подвал и снесли его по ступеням вниз. Они никак не могли понять, что он не собирается нападать на них, что он не станет вызывать полицию, что он и пальцем не шевельнет, чтобы их арестовали. Единственное, чего он хотел, — это чтобы они развязали его и дали ему тем самым возможность уйти вместе с ними.