Эрик Ластбадер - Вторая кожа

Он повернулся к Мику и неожиданно сказал полушепотом по-итальянски:

— Мики, я расскажу тебе, в чем секрет жизни — не моей, твоей. Займись своим образованием. Хорошее образование — вот ключ к пониманию себя и своего призвания. Без него ты останешься просто мелким хулиганом, известным только в своей округе. Образование — это знание истории, которая может научить нас всему, потому что люди уже совершили все самые серьезные ошибки, и теперь они лишь повторяют их, так и не научившись ничему у прошлого. Ты же не должен повторять чужие ошибки — именно в этом и заключается успех в жизни.

Дедушка Чезаре развел свои огромные руки в стороны:

— Это Америка, и было бы ошибкой с твоей стороны думать о ней, как о Сицилии. Это не Сицилия и даже не «яма», как бы нам того ни хотелось.

Он повернул ладони рук вверх и снова перешел на английский:

— Я хочу сказать, что мы пришли в эту страну не для того, чтобы продолжать заниматься тем же, чем занимались у себя дома, на родине; Мы пришли сюда в поисках новых возможностей, в поисках перемен!

Он подмигнул внуку:

— Немногие понимают это, и именно они кончают жизнь, подыхая как собаки, уткнувшись мордой в землю.

Мик разглядывал далекие туманные звезды через линзы телескопа, и в ушах его стоял голос старика: «Займись своим образованием». Через окуляр были видны Большая Медведица и созвездие Ориона, более слабые звезды затмевались сиянием огней большого города. Мик сожалел, что его брат не слышал этих слов деда. «Мы пришли сюда в поисках новых возможностей, в поисках перемен». Может, тогда Чезаре понял бы, к чему надо стремиться. Впрочем, он мог бы и не понять. У него был свой собственный взгляд на мир, своя философия. И хотя Мик не разделял мировоззрение брата, он не мог не уважать его. Все же Чезаре был умнее и дальновиднее рядовых мошенников и бандитов, живших в округе, его ждало большое будущее, если только ему не придется, говоря словами деда, подохнуть как собака, уткнувшись мордой в землю.

Однажды, почти месяц спустя с того вечера, когда дед отвез его к бухте Овечья Голова, Мик, как всегда по вечерам, сидел на крыше, глядя на звезды. Он так пристально всматривался в небесные светила сквозь городские огни, что у него заболели глаза.

Внезапно мальчик услышал, как позади него тихо открылась дверь, отвел глаза от окуляра и с удивлением увидел на крыше хрупкую фигурку сестры.

— Джеки?

— Привет, Майкл, — сказала она.

Было самое начало июня, но погода стояла жаркая. Ночь почти не принесла облегчения после дневного зноя. Мик уставился на сестру, одетую в белое ситцевое платье и сандалии. На ее плечах и ногах уже лежал легкий загар.

— Как ты тут?

— Отлично, — сказал он, пытаясь отогнать видение из своего сна. — Вот, смотрю на звезды. — Он показал рукой на небо.

— Мне кажется, это просто здорово!

— Да?

— Конечно. Ты смотришь на звезды, а это гораздо лучше, чем шляться по улицам с этими бандитами и всякой прочей шпаной.

— Шпана меня никогда не интересовала, — храбро ответил Мик.

— Тем лучше для тебя.

Свое отнюдь не типичное для итальянки имя Джеки получила от матери, которая вычитала его в журнале «Лайф». Девочка совсем не походила на своих сверстниц в округе. Она была трудолюбива, любознательна и добросовестна и, кажется, гордилась этим. Некоторые члены семьи хотя никогда и не говорили об этом в открытую, но намекали, что она, возможно, станет монашкой, уйдет в монастырь. Действительно, Джеки не пропускала ни одной церковной службы и часто пропадала по нескольку дней в женском монастыре Святого Сердца Девы Марии в Астории.

Джеки была действительно очень красива: широко расставленные зеленые глаза и алые пухлые губы, — но больше всего Мику нравилось в ней то, что, живя в полукриминальной среде, она не замечала ее. Казалось, что у девушки выработался иммунитет к ежедневным актам насилия, кровавым разборкам между бандитскими группировками, огнестрельному оружию и табачному дыму в доме и даже закрытым дверям, за которыми собирались главари банд, чтобы обсудить свои страшные дела.

Джеки было уже девятнадцать, но она чудесным образом сохранила душевную чистоту и благородство, и совсем не была похожа на свою мать, которая за долгие годы жизни рядом с преступным миром сама восприняла от него немало черт и свойств. Джеки подобно одинокой сияющей звезде, оставалась единственным неиспорченным существом во всем Парке Озон. В определенном смысле она жила как бы на другом материке, неизвестном и очень далеком, там, где хотелось бы жить и Мику.

Откуда-то доносилась приятная мелодия популярной песни «Полюби меня или уходи навсегда». Мальчик тут же вспомнил продолжение этой песни: «...но никогда не обманывай меня». Вряд ли подобные чувства были известны обитателям этого района.

У сестры была слегка танцующая походка, и Мику это страшно нравилось. Он сразу вспоминал танцевальную площадку из своего сна, оркестрантов во фраках, гроздья китайских фонариков...

— Можно и мне посмотреть? — спросила девушка.

— Конечно, смотри.

Мик отошел от телескопа, и она приблизила свое лицо к окуляру.

— Это созвездие Ориона, да? — Джеки посмотрела на Мика своими холодными зелеными глазами и тихо рассмеялась. — А сколько звезд в этом созвездии?

— Семь, — ответил он. — Две по плечам, три у пояса и еще две у колен.

— Что-то я не вижу, где пояс Ориона.

Он склонился над ней и почувствовал свежий цитрусовый запах ее волос — коленки у него тут же ослабели и подогнулись. И тут же его щеки вспыхнули от стыда. Как он только мог так подумать о своей сестре?! Но он знал, что это было не простое физическое влечение, это было нечто гораздо большее. Она была его частью, его половиной, которую он так долго и безуспешно искал.

Положив руки на плечи девушки, он мягко развернул ее в нужном ракурсе.

— Вот же он, смотри.

— Ой, да, теперь вижу. Майкл, как здорово!

Конечно, звезды не могли не быть прекрасными, особенно по сравнению с Озон-парком. О, как ему хотелось оказаться сейчас вместе с Джеки на той танцевальной площадке из его сна. Неосознанным движением мальчик провел рукой по нежной коже плеча девушки и почувствовал, как по ней пробежала дрожь.

— Джеки...

Она оторвалась от телескопа:

— Что, Майкл?

— Нет, ничего.

Мальчик отвернулся и с трудом проглотил комок в горле. Что он мог ей сказать? Какая глупость могла сорваться с его губ? Он поднес ко лбу руку и ощутил на нем горячую влагу.

Девушка завела руки за спину и улыбнулась.

— Ты знаешь, что мне еще в тебе нравится?

— Что?

— Ты хорошо учишься в школе. — Она сжала губки и покачала головой. — А вот наш братец, похоже, хочет бросить всякую учебу. Его больше интересует, как стрелять из пистолета, чем то, как можно использовать свои собственные мозги.