Эрик Ластбадер - Вторая кожа

Он уже собирался отключиться от Киберсети, когда Николас произнес:

— По крайней мере выслушайте меня, Нанги-сан. — У него появилась одна идея, но пойдет ли на это Тандзан? — Может быть, ваше отсутствие сработает нам на пользу?

Был ли Нанги на самом деле болен или нет, но предложение заинтересовало его. Он поднял руку.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Давайте первое включение Киберсети в Японии используем для связи с вами.

— Нет.

Николас был озадачен.

— Но это было бы прекрасно, Нанги-сан. Вы сможете оставаться там, где вы есть, и все будут видеть вас на установленном внизу большом экране.

— Я сказал нет, и это окончательно. — Нанги щелкнул пальцами и, без дальнейших объяснений, отключился от Киберсети.

Николас, чья преданность «Сато» теперь сочеталась с пре "данностью Микио Оками, не мог понять, какое впечатление произвел на него этот разговор: расстроил или озадачил? Почему Нанги был так холоден и совершал столь нерациональные поступки? Что случилось с его другом? Подобные резко обрывающиеся беседы быстро становились скорее правилом, чем исключением. Линнер понимал, что на Тандзана давит необходимость как можно скорее ввести в строй Киберсеть и в свои шестьдесят шесть лет он не может чувствовать себя как юноша, но Николасу начинало казаться, что подобное поведение нельзя объяснить только возрастом. Может быть, сердечный приступ каким-то образом повлиял на личность этого человека? Николас решил, что после сегодняшнего представления ему необходимо увидеться с Нанги лично.

Поправляя смокинг, молодой человек еще раз подумал о том, правильно ли он решил присоединиться к Микио Оками, кайсё.

Роль якудзы в Японии была очень велика. В отличие от Америки, где преступный мир противопоставлялся обществу, якудза была, в самом прямом смысле этого слова, частью его. Даже если кланы якудзы до сих пор и чувствовали себя изгоями, все равно представляли собой часть того, что под названием Железный Треугольник правило Японией начиная с 1947 года, — бюрократии, деловых кругов и политиков. Министерство внешней торговли и промышленности, МВТП, превратилось в самую мощную из существовавших в послевоенные годы бюрократических организаций. Именно МВТП диктовало экономическую политику, способствовало возникновению кайрецу — тесно взаимосвязанных торговых групп, контролируемых верхушкой промышленной аристократии, — снижало налоги и стимулировало развитие промышленности в тех направлениях, которые, как оно считало, принесут пользу всей Японии в целом. Например, именно МВТП в начале шестидесятых решило подтолкнуть компании к переходу от выпуска продукции тяжелой промышленности, такой, например, как сталь, к производству компьютеров и полупроводников. Таким образом, МВТП являлось архитектором японского «экономического чуда» и в то же самое время способствовало чудовищному обогащению промышленников. МВТП направило своих проверенных сотрудников на работу в те же самые кайрецу, которые были им созданы, и тем самым осуществляло полный контроль над деловым миром.

Но МВТП имело поддержку. Рука об руку с министерством у руля государства стояла Либерально-демократическая партия, доминировавшая на политической сцене Японии с начала сороковых годов до своего краха в 1993-м. Столь долгое время находиться у власти этой партии было нетрудно, поскольку японцы привыкли к мысли о том, что о них должны заботиться один или несколько руководителей. До войны это делал император, а после — премьер-министры из рядов ЛДП.

Что же касается якудзы, то ее кланы служили посредниками, чем-то вроде смазки для политических колес. За соответствующее вознаграждение они обеспечивали нахождение ЛДП у кормила власти, контролируя электорат премьер-министров. За соответствующее вознаграждение якудза следили за тем, чтобы «отчисления на политику», которые делали кайрецу, заставляли политиков принимать законы, благоприятные для бизнеса. И так продолжалось десятилетиями, колеса прогресса наряду с глубоко укоренившейся коррупцией непрерывно вращались. Так продолжалось до тех пор, пока великая депрессия 1991 года не заставила это вращение затормозить.

Николас собрался уже спуститься в научно-исследовательский отдел, как его «Ками» снова загудел. На этот раз на экране возникло лицо Микио Оками. Даже если принять во внимание морщинки в уголках глаз и следы явной усталости на лице, он выглядел по крайней мере лет на десять моложе своих девяноста.

— Николас, — сказал он, опустив обычный ритуал формальных приветствий, — у меня важные новости. — Втайне от всех Николас дал ему один из опытных экземпляров «Ками», чтобы они имели возможность в любой момент связаться друг с другом. Связь через Киберсеть обеспечивала гораздо большую степень секретности, чем сотовый телефон. — Завтра утром премьер-министр объявит о своей отставке.

Николас почувствовал себя так, как будто из него выпустили воздух, и присел на край своего письменного стола.

— Это уже шестой за последние три года.

Оками согласно кивнул:

— Ты прав. Как я и предсказывал, в отсутствие сильной ЛДП коалиция более мелких партий не может сдерживать центр. Действует слишком много различных и взаимоисключающих факторов, поэтому трудно прийти к соглашению. С социалистами, как оказалось, иметь дело нелегко, и это ослабляет каждого нового премьер-министра, потому что все они являются, в той или иной степени, фигурами компромиссными.

— И что же нам теперь делать?

— Именно поэтому я и звоню. Новая отставка окажется для всех партий полной неожиданностью. На примете нет никого — ни сильного министра иностранных дел, ни торгового представителя, которые были готовы занять освободившиеся места, как это случалось раньше. Возникнет вакуум власти, политический хаос, а этого мы позволить не можем.

— Мне кажется, нам необходимо увидеться.

Оками кивнул:

— Ты читаешь мои мысли. Давай в Карасумори Джинья послезавтра в семь утра. До этого мне еще надо кое с кем встретиться.

— Согласен.

— Отлично. — Оками вздохнул с явным облегчением. — Как там проходит презентация?

— Я как раз собираюсь это выяснить, — ответил Николас.

— Желаю удачи.

Николас поблагодарил кайсё и отключился от сети, потом вышел из офиса и направился к своему личному скоростному лифту, который должен был доставить его вниз. Он взглянул на часы. Времени на то, чтобы по пути зайти в научно-исследовательский отдел, не было. Может быть, удастся улучить минутку во время ужина и проконтролировать, как проходит передача данных по Киберсети. Вставляя свой ключ в замочную скважину металлической двери, он опять словно услышал голос Оками, когда кайсё объяснял ему действительную причину, которая заставила его обратиться к чувству долга Николаса.