Эрик Ластбадер - Черный клинок

Они встретились в полуподвальном помещении здания Центрального морга на углу Первой авеню и Тридцатой улицы, в одном из помещений, примыкавших к холодильным камерам, где лежали в ожидании вскрытия трупы. Время приближалось к трем часам дня. Все утро и часть дня Вулф потратил на ознакомление с результатами обследования квартиры и офиса Моравиа, с заключением баллистической экспертизы (которая пока ничего не прояснила) и на изучение других бумаг. Уже подоспела памятная записка начальника полиции Бризарда, в ней извещалось, что он продолжает расследование убийства Джуниора Руиза и Вулфу надлежит дать свои объяснения. Вот еще один из образчиков запугивания – Бризард был большим мастером держать подчиненных в страхе.

– Вы занимались Аркуилло, этим торговцем наркотиками? – спросил Вулф.

– Еще бы! – кивнул Харрисон. – Он выглядит так, будто какой-то псих сунул ему в рожу паяльную лампу. Ну что же, как красноречиво говорили римляне, кормишься мечом, от меча и погибнешь, верно ведь?

Он положил на стол пилу для распиловки костей. В воздухе висел густой запах мертвой человеческой плоти.

– Так, значит, он погиб от паяльной лампы?

– Вот, смотрите, – сказал Харрисон, перебирая инструменты. – Кто-то неплохо поработал и с его правой рукой.

– Это я.

– Заметим это.

Вулф инстинктивно понял, что медэксперт не заметил ничего особенного в смерти Аркуилло, и поэтому решил переменить тему разговора:

– А как насчет Моравиа?

– А вот тут вы подкинули мне нечто такое, во что нужно вгрызаться, – сказал Харрисон, откидывая простыню с груди Джуниора Руиза. – Пока же честно признаюсь, что сказать мне нечего.

Он ловко вертел хромированными инструментами, будто тамбур-мажор дирижерским жезлом во время парада.

– Полученные данные наводят меня на определенную мысль. Анализы крови, тканей – для токсикологических анализов их срезали целых девять ярдов – все это в работе. Кое-что уже сделано.

Вулф отметил про себя, что Харрисон, англосаксонец и протестант до мозга костей, как-то чересчур самоуверен. Занимая должность главного судмедэксперта и будучи выходцем из богатой этнической общины города, говорил он высокопарно и щедро пересыпал речь иноязычными выражениями.

– Вы проверили румяна на его щеках? Что-нибудь обнаружили?

– Нет, ничего не обнаружил, если вы интересуетесь помадами от Эсте Лаудер, – ответил Харрисон. – Ингредиенты отобраны высококачественные. Ну а чего бы вы, собственно, хотели от патентованных румян?

Он снова посмотрел на анализы:

– Никаких экзотических ядов не обнаружено, если только они вас интересуют.

Вулф недоуменно пожал плечами:

– Но мне нужны ответы на вопросы, и как можно скорее.

– Дорогой мой, да я же верчусь как только могу, – проворчал Харрисон, всматриваясь в разрез на груди Джуниора Руиза. – Смотрите-ка. Этот парень сильно отличается от двух других трупов. Насчет него все ясно – ему влепили две пули тридцать восьмого калибра, и они, что называется, разворотили его легкие и сердце.

Вулфу было тяжело смотреть на пожелтевшее тело Джуниора, покрытое фиолетовыми синяками и черно-красными сгустками запекшейся крови.

– Вернемся все же к Моравиа, – обратился он к Харрисону, стараясь не отвлекаться. – Есть ли какие-нибудь признаки наркомании?

– Хороший вопрос, – ответил главный медэксперт, зашивая толстой ниткой длинный вертикальный разрез на теле Руиза. – Но его застрелили уже после принятия кокаина, в этом нет никакого сомнения. Долго ли он принимал его? Нет, не долго. Принимал ли он его периодически, через какие промежутки времени? Кто знает!

Вулф ждал, пока Харрисон не кончит диктовать в стальной микрофончик заключение о причине смерти Руиза. Ему хотелось, чтобы на труп положили письменное заключение.

– Ну а от чего же все-таки погиб Моравиа? – спросил он наконец.

– Вопрос на миллиард долларов, – ответил Харрисон и, насупившись, замолк. – Я лучше скажу, от чего он не мог погибнуть. Он был уже мертв, когда в него стреляли. А что касается кокаина, то мы не нашли никаких видимых признаков смертельных доз. С кокаином все о'кей, а его количество, которое мы обнаружили в кровеносной системе, не смертельно.

В конце концов он положил на труп Джуниора Руиза листок с напечатанным заключением и, повернувшись к Вулфу, сказал:

– Я бы сказал, что в наши руки попала трудноразрешимая задача.

Вулф уже уходил, когда Харрисон остановил его:

– С этим парнем Моравиа связана одна странность.

Вулф резко обернулся:

– Что вы хотите этим сказать?

Харрисон потер кончик носа и пояснил:

– А вот что. Вы когда-нибудь слышали, чтобы взрослый человек врал насчет своего возраста, выставляя себя старше своих лет?

– Нет, не слышал. А что, в этом есть какой-то смысл?

– Разумеется, есть. Согласно свидетельству о рождении, Моравиа сорок восемь лет. И все же, когда я сделал вскрытие, то ясно увидел, что передо мной внутренности тридцатилетнего человека.

Наохару Нишицу лежал в полной темноте. Позади себя, за дверью, занавешенной циновкой и выходящей в заснеженный сад, который был для него храмом, он услышал слабый перестук бамбуковых палочек. Оттого что раздвижные двери были приоткрыты, в комнате было очень холодно, но Нишицу, даже совсем раздетый, не обращал на это никакого внимания.

Он услышал слабый звук помешивания чая – скорее, ощутил его, как ощущают слабый запах духов, – и потянулся на тонкой циновке. В один момент перед ним на колени опустилась Ивэн. От ее стройного девичьего тела исходило тепло и запах каких-то экзотических фруктов.

– Скажи-ка мне, Ивэн, – начал он, пока она наливала в чашечку терпкий зеленый чай, пенистый и бледный, – тебе здесь нравится?

– Я никогда не думала об этом, Нишицу-сан, – ответила она, усаживаясь в позу лотоса. – Храм Запретных грез – мой дом, и всегда таким был. Мой долг – быть все время здесь, обслуживать вас.

Ее голос походил на звук разрываемой ткани.

– Ну а тогда, скажи мне, была ли ты когда-либо довольна?

– Я довольна, Нишицу-сан.

– А я нет, Ивэн, – недовольно хмыкнул он. Его слова прозвучали резко, будто он бритвой полоснул. – Разногласия все усиливаются.

– Разногласия?

– Да, – ответил Нишицу, по-прежнему лежа неподвижно. – Я говорю о лояльности. Кое-что до сих пор не казалось предметом разногласий.

Он внимательно наблюдал за ней, за ее расплывчатым силуэтом в темной комнате.

– Исторически, со времен сегунов, мы, члены "Тошин Куро Косай", всегда думали одинаково, придерживались одного пути – пути безопасности. А теперь я так не считаю.

– Вы говорите о предателе, Нишицу-сан?

В полной тишине он быстро оперся на локоть правой руки, а левой схватил ее за правое запястье и сильно сдавил, до самой кости: