Моника Фет - Сборщик клубники

— Но я должен это знать! Я должен понять образ его мыслей, влезть в его шкуру. Потому что не могу надеяться на то, что он сам где-то оплошает и попадется в мои силки.

— Ты говоришь как типичный браконьер из сериала про сельскую жизнь.

— Точно! — рассмеялся Берт. — Иногда я себя таким и чувствую.

Он встал, подошел к ней и обнял. Она была теплая, мягкая. Смахнув кусочек морковной кожуры, приставший к ее подбородку, он спросил:

— Может быть, я все-таки помогу?

Она взглянула на него — почти как раньше. Почти. Но вместо того чтобы поцеловать его или позволить ему поцеловать себя, вручила ему нож и пододвинула морковку:

— Порежь морковку для салата, ладно? Сможешь?

— Смеешься? — Он был рад, что ему нашлось занятие. Хотелось отвлечься от мрачных мыслей. После ужина он поиграет с детьми и почитает. И может быть, забудет, что он полицейский, — хотя бы ненадолго.

Когда зазвонил телефон, Имке Тальхайм недовольно поморщилась. Момент для беседы был неподходящий, но не взять трубку она не могла. С тех пор как Ютта жила отдельно, она должна была постоянно находиться на связи. Мысль нанять секретаря ее пугала, поскольку ей трудно было бы смириться с присутствием в доме чужого человека.

Имке и домработницу, фрау Бергерхаузен, выносила с трудом. Слыша, как та шуршит по комнатам, она отвлекалась от работы. А еще фрау Бергерхаузен пела. Арии из опер и оперетт, которые знала на память бесчисленное множество. После нескольких бесед на эту тему она согласилась петь потише, хотя, по ее словам, пение было для нее главной отрадой в жизни.

Имке сохранила текст и сняла трубку:

— Тальхайм.

— Добрый день, фрау Тальхайм. Меня зовут Лило Канвайлер. Я заведую городской библиотекой Реллинхаузена, и мне бы хотелось пригласить вас на встречу с читателями. Наш ежегодный литературный фестиваль…

— Простите, что перебиваю, фрау?..

— Канвайлер.

— Да, фрау Канвайлер. Видите ли, я не занимаюсь организацией своих поездок. Не могли бы вы связаться с моим агентом? Это ее обязанность.

Но заведующая библиотекой стояла на своем. Она заявила, что раз дозвонилась до самой Имке, то нет нужды привлекать к этому делу агента. Последовало краткое препирательство. Кончилось тем, что Имке сердито бросила трубку и, вздохнув, повернулась обратно к компьютеру.

Издатели адресовали все предложения ее агенту. Но всегда находились такие, кто хотел сократить путь. Удивительно, как им удавалось достать ее телефон. «Слава требует жертв», — написала она и остановилась, пораженная глубоким смыслом этой фразы. Она так долго жаждала славы, и внезапно ее мечта осуществилась. Свою первую книгу — психологический триллер — она написала ради удовольствия, не имея литературных амбиций. Но ее заметили критики. О ней вдруг заговорили. Посыпались заказы, начались поездки, выступления. Ее приглашали на писательские конференции, радио и телевидение.

Имке Тальхайм. Собственное имя звучало в ее ушах как чужое, будто она гостьей жила в своем теле. Все это было не о ней, а о другой женщине, носившей ее имя. Эти два человека плохо в ней уживались, ибо она осталась все той же дисциплинированной Имке Тальхайм, которая с утра неизменно усаживалась за стол, чтобы написать несколько страниц, затем готовила обед для дочери, копалась в саду, вечером шла за покупками, стирала, гладила, убиралась в доме, а перед сном изредка что-нибудь читала, если оставалось время.

Но все переменилось, да и сама она стала другой. От докучливых звонков ее защищала агент, а фрау Бергерхаузен не только убиралась, она делала всю работу по дому: готовила, гладила, ходила в магазин и работала в саду.

Имке Тальхайм оставалось только одно — писать. И ее это удручало. Потому что истории в ее голове не рождались при нажатии кнопки. Ей нужна была жизнь, как топливо. Откуда ей было брать идеи, если не из реальной жизни? Допустим, без телефонных звонков она могла бы обойтись, но без остального? Особенно это касалось ее дочери Ютты.

Дом был такой огромный. И пустой. И тихий. Кошки ходили бесшумно. Собака могла бы здесь помочь, но Имке часто уезжала, чего собаки не выносят.

Она стерла последнее предложение как лишнее, поерзала в кресле и принялась писать дальше.

«Тело девушки нашли в роще пожилые супруги, выгуливавшие собаку. Пока жена истерически рыдала, муж по мобильному вызвал полицию и скорую помощь».

Имке с облегчением вздохнула. Неплохое начало. Теперь надо осторожно продвигаться вперед, придерживаясь сюжетной линии.

— Ой! — Она с улыбкой подняла на него глаза. — Простите!

— Ничего страшного.

Он посторонился и продолжал свой путь по междурядью. Неудивительно, что они все время сталкивались, ведь каждый смотрел только в кусты клубники. Вот только у него было подозрение, что они делали это нарочно, эти девицы. Ему не нравилось, как они на него смотрели. Вызывающе. Бесстыдно. Их взгляды были как поцелуи. Они многое обещали. Неужели другие мужчины не замечают? Как можно было шутить и смеяться с девушками, которым только одно и надо? Нет, это не укладывалось у него в голове.

Бабушка сидела, опустив голову в глубокой задумчивости. Ему показалось, что она чем-то расстроена. Он нащупал под столом ее руку, но она испуганно ее отдернула, будто от удара током.

— Ты не станешь таким, как твоя мать, понятно?

Понятно. Его мать была падшей женщиной. Она родила Натаниела через девять месяцев после падения. Ему стало жарко и стыдно. Кровь застучала в ушах. Какой ужас. Ему хотелось убежать, скрыться. Не слышать этой истории. Но дед не обращал внимания. Он вогнал себя в раж, рассвирепел от собственных слов. Скоро он сорвет ремень и заставит Натаниела платить за все.

— Блудница… шлюха бесстыжая… нет у нас больше дочери.

Мать родила Натаниела, а на следующий день исчезла, бросив его на бабку с дедом.

Она явилась лишь после смерти деда. С ней приехал ее муж. Он целыми днями сидел на кухне в одних и тех же спортивных штанах и серой грязной майке и ковырял спичкой в гнилых зубах. На правом плече у него красовалась татуировка — красная роза, обвивающая крест. Они жили не в доме бабушки, а в съемной квартире.

— У меня есть своя гордость, — говорила мать. Она работала в страховой компании, а по вечерам печатала документы на заказ.

Отчим устроился вахтером на завод. Получив должность, он заважничал. Он стал по-иному говорить и двигаться. Вдруг превратился в хозяина дома. Отдавал приказы и провозглашал истины.

Натаниел, умея отключаться, не слушал. Поначалу он удивлялся, как мать угораздило выйти за него замуж, но вскоре и это перестало его интересовать. Он повзрослел. У него было единственное желание — стать независимым.