Эндрю Клейвен - Час зверя

И тут что-то… какой-то звук… откуда?..

Зах глянул в дальний конец комнаты. Дверь. Именно оттуда донесся какой-то звук. Кажется, человеческий голос. Несомненно, человеческий голос.

Зах застыл, склонившись над девушкой, вытянув руку. Прислушался. Тишина. Но ведь что-то он слышал. Он точно слышал.

Там кто-то есть!

Маленький! Эйвис почувствовала, как последние силы вытекают из ее тела, словно Зах уже пустил ей кровь. Маленький просыпается! Тихое покряхтывание. Повернул головку на подушке. Крошечным кулачком протирает глаза. Этот звук пронзил ее, точно копье. Пригвоздил к стулу. Силы покинули ее.

Спи, мой мальчик. Спи, усни!

Напрягая остатки воли, она заставила себя сидеть неподвижно. Не оглядываться на дверь!

Спи, усни!

Удержалась от вздоха, от стона. Тело оцепенело. Смотреть прямо перед собой, как велено. Руки сомкнуты на коленях. Может, Зах и не слышал…

— Что это? — спросил он, стоя у нее за спиной.

— Что? — переспросила Эйвис. Будто завелась пластинка внутри, говорит вместо нее. Надо лишь пошевелить губами. — Ты о чем?

— Этот звук. Ты что, не слышала?

Эйвис позволила себе слегка повернуться, посмотреть на Заха. Стоит, согнувшись у нее за спиной, в руке нож. Глаза белые, раскаленные, так и прожигают дверь.

— Я ничего не слышала, — выдавила из себя Эйвис.

— Там кто-то есть. — Он злобно обернулся к ней, зубы сверкают. — Кто там?

Эйвис покачала головой. Думай! Но думать она уже не могла. Продолжала автоматически:

— Там? Никого. Моя спальня. Я одна.

— Черт побери! — буркнул Зах и направился к двери в детскую.

Двигался длинными шагами, на ходу протягивая руку к дверному замку. Несколько мгновений — и он пересек комнату. Целая вечность. Эйвис неподвижно уставилась на него.

Кричи! Там малыш! Кричи громче!

Открыла рот, но крик застрял у нее в горле. Если она заорет — разбудит малыша. Тогда всему конец. Зах убьет обоих. Это Эйвис знала наверное. Надо его остановить, как — неизвестно, а он уже там. У самой двери. Протянул руку к замку. Долгие-долгие четверть мгновения. Рука поворачивает задвижку.

«Ты спишь с Олли?» — припомнила она.

Мгновения замерли, еле-еле ползут, останавливаются. Нет, все-таки он поворачивает задвижку. Эйвис услышала щелчок замка. Вот сейчас дверь в детскую приоткроется…

«Девушки так и льнут к старине Олли».

— Не входи в спальню, — сказала она, — я сплю с Олли. Я сплю с ним.

— Что? — Зах резко обернулся к ней. Секунды вновь потекли с привычной быстротой. Время, точно большое колесо, достигло верхней точки, помедлило миг и быстро обрушилось вниз. Дверь в детскую приотворена — маленькая щелочка. Эйвис видела очертания зверюшек из Маппет-шоу. Лягушонок Кермит, мисс Пигги. Призрачные силуэты болтаются в воздухе в темноте.

Зах уже не смотрит туда. Смотрит на девушку, не прямо, искоса. Глаза сделались совсем белыми, огромными, левая рука соскользнула с задвижки. В правой руке нож. Острие направлено на нее. Тонкое лезвие отражает свет лампы под потолком.

«Спи, мой малыш, — твердила Эйвис. — Спи, усни».

— Что ты сказала? — настаивал Зах.

— Это моя спальня, — поспешно ответила она, — там мы с Олли… Не входи. Он говорит там разные вещи… ты не должен входить. Он говорит о твоем… э-э… о твоем… твоем пенисе.

— Что? — Зах уставился на нее, будто Эйвис сошла с ума.

Ей и самой казалось, что она сходит с ума. Она уже не понимала, что бормочет. Бросает слова не задумываясь, полагаясь лишь на инстинкт. В мыслях одно: «Не просыпайся, малыш. Баю-бай, баю-бай, моя малютка, засыпай». Вслух она говорила:

— Честное слово. Он всегда говорит что-нибудь такое, рассказывает мне про твой пенис, а потом входит в меня. Он входит в меня, а мы все смеемся, смеемся над твоим бедненьким… «Девчонка, — говорит он, — вот девчонка, Зах, он же девчонка в постели…»

Ей казалось, что рот у нее набит грязью — наплевать. Говорила, говорила, а в мыслях одно: «Баю-бай, моя малютка, засыпай…»

— Девчонка, девчонка, и тут он входит в меня, — тараторила Эйвис.

Зах шагнул к ней. Склонил голову набок.

— Издеваешься надо мной? Ты что, в самом деле… Что еще он говорил? Отвечай. Просто любопытно. Это правда?

— Правда-правда. — Глаза Эйвис метнулись к приоткрытой двери. Кермит, мисс Пигги и медвежонок Гонзо легонько повернулись в темноте, колеблемые прохладным ветерком. — Конечно, правда. Ну да. Так каждый день, а потом он берет меня. И мы оба смеемся. «Добрый ангел вновь и вновь шлет тебе свою любовь».

Захари нахмурился. Точно маленький мальчик, вот-вот примется реветь.

— Черт побери, — проворчал он, — я так и Думал. Я знал. — Он подступил к ней ближе. — Что он тебе рассказывал? Что? Говорил про Тиффани, про меня и Тиффани?

Эйвис вцепилась в деревянную спинку своего стула, отклонилась назад, уклоняясь от надвигавшегося на нее Заха.

— Тиффани? — повторила она надтреснутым голосом. — Ну конечно, Тиффани. Он говорил мне про нее, а потом мы смеялись, мы очень смеялись, и он брал меня, снова и снова…

Захари сделал последний шаг, подошел вплотную к Эйвис, навис над ней, точно хищная тварь, но Эйвис почти что не обращала на него внимания. Взгляд, сосредоточенный на двери в детскую, не различал больше ничего. Все усилия ума и воли сосредоточились на одном желании: маленький должен спать. «Баю-бай…» Непристойности сами срывались с ее уст.

— Я приняла его, его пенис, большой крепкий пенис, больше твоего ножа, и тогда он рассказал мне про Тиффани, и мы долго смеялись.

— Хватит! — взвыл Захари. — Замолчи.

«Спи-усни. Баю-бай, моя малютка…»

— Ты свой и поднять-то не можешь, а он взял меня, и смеялся, и говорил…

— Сука! Не верю тебе! Оливер, сволочь! Я же не хотел жить, не хотел! Кто его просил спасать меня! Это я, я один страдаю…

— Смеялись, трахались…

— Замолчи!

— Смеялись над тобой, девчонка, девчонка…

— Замолчи!

— Смеялись, смеялись…

— Замолчи!

С безумным воплем Зах бросился на нее. Внезапный удар пробудил ее от транса. В последний момент Эйвис попыталась увернуться от него, скатиться со стула, но Зах уже поймал ее, зажал прядь волос в кулаке. Эйвис рухнула на пол, больно стукнувшись коленями о паркет. Зах рывком потянул ее вверх, запрокинул ей голову — затылок прижат к сиденью стула, горло обнажено.

Эйвис сумела сдержать предсмертный вопль. Она видела нависшее над ней лицо убийцы — оно заполонило собой все — черные бездонные глаза. Слышала жесткое дыхание, видела отблеск ножа, просвистевшего в воздухе. Хваталась за руки убийцы, пристально глядя на него.

«Баю-бай, баю-бай…»

Наматывая на руку ее волосы, Зах яростно и торжествующе зашипел ей в лицо. Те же слова, что он шепнул вчера девушке, убитой в коттедже. Те же слова, что он произнес, глядя в остекленевшие глаза, обращаясь к отрубленной голове, когда, утолив свой гнев, он запихивал ее в унитаз. Тот же тихий вопль торжества.