Шэрон Болтон - Теперь ты меня видишь

Чтобы ответить ей, пришлось оторвать взгляд от двери.

— Да я и не обижаюсь.

— Он предлагал повесить камеру у меня над дверью. На случай, если этот человек вернется.

Я уже собралась было снять целлофан со своего многострадального бутерброда, когда по коридору зацокали каблуки. Затем я услышала, как Гейл Майзон о чем-то вполголоса переговаривается с Джосбери. В следующую секунду она заглянула к нам.

— Босс вызывает.

Как она объяснила уже на лестнице, босс вызвал даже тех ребят, которые отлучились в паб.

— Пятно на письме Эммы Бостон — это человеческая кровь.

Я открыла дверь в конце коридора и выжидающе посмотрела на Майзон. Та кивнула.

— Да. Кровь Джеральдины.

В свое излюбленное убежище — Камден — я попала к половине одиннадцатого, когда людей было еще немного, а музыка уже заглушала разговоры. Захватив бокал из бара, я вышла на веранду и пристроилась около статуи (разумеется, лошади), где смогла в полной мере пожалеть о своем опрометчивом решении.

Всю вторую половину дня я, преимущественно тщетно, искала себе хоть какое-то занятие. Даже я, посторонний человек, ощущала перемену настроения в участке. Все поняли, что убийство Джеральдины Джонс могло быть лишь первым в долгой череде. Как выразился Джосбери, ворота теперь раздвинулись на ширину «всего гребаного футбольного поля».

Под конец рабочего дня я заскочила в уборную. Поначалу там никого не было, но через минуту кто-то зашел в соседнюю кабинку. Нажав на слив, я вдруг услышала из-за перегородки вполне однозначный звук: женщину рвало. Я вымыла руки и подождала, пока она закончит.

— Вы в порядке? — спросила я, когда звуки затихли. — Вам что-нибудь нужно?

Я подождала еще пару секунд, но ответа не последовало. Я собралась уже уходить, как вдруг заметила на полу под дверью голубой пиджак. Хозяйка, вероятно, пыталась повесить его на крючок, но в спешке промахнулась. И хозяйкой точно была Таллок. Что ж, видимо, не только у меня сегодня нервы на пределе.

И вот я решила поддаться внезапному импульсу и выйти в люди: целый вечер наедине с собственными мыслями свел бы меня с ума. Еще эта песня, которую никак не удавалось выбросить из головы — «Вот что я люблю»… Какая-то ерунда. Я много лет не думала об этой игре, но теперь дамба, возведенная в моей голове, дала течь, и воспоминания просачивались, как струйки воды.

Я даже не помнила уже, что входило в мой список. Цветы, наверное. Книги. Пони, точно пони. Я любила всех животных из семейства лошадиных, даже ослов; может, поэтому меня из раза в раз тянул к себе торговый центр «Камден Стейблз». Но пони — такие милые, коренастые, игривые — всегда оставались моими фаворитами.

Если я уйду прямо сейчас, то могу еще успеть на метро.

— Куда вы исчезли в пятницу вечером?

Я обернулась на голос. Русоволосый мужчина, с которым я планировала познакомиться в прошлый раз, теперь был одет по-воскресному просто: джинсы и белая рубашка с короткими рукавами. На плечи он набросил толстовку с эмблемой какого-то колледжа. Повседневный стиль шел ему гораздо больше, чем деловой. Я опустила глаза. Туфли явно влетели ему в копеечку.

— Вы убежали, как будто за вами гнались фурии, — продолжил он, не дождавшись ответа. Вблизи он оказался еще симпатичнее, но и чуть постарше. Обручального кольца не носит. Далеко за тридцать. Живет, скорее всего, один в собственной квартире.

— Плиту забыла выключить.

Он улыбнулся.

— Взрыва не произошло?

Я тоже улыбнулась.

— Пока нет.

Уехала я от него в начале третьего, сославшись на ранний подъем. Он тоже встал, предложил вызвать такси, но я сказала, что меня заберут: дескать, позвонила уже кое-кому, пока он дремал. Кажется, он хотел, чтобы я осталась.

Случайный секс с прекрасной незнакомкой, никаких обязательств, никаких осложнений. Разве не об этом мечтают мужчины? Именно это я и предлагала им, давно перестав удивляться, насколько это просто — напроситься в гости к человеку, который видит меня впервые. Что меня по-прежнему удивляло, так это их просьбы оставить телефон. Обычно я переставляла пару цифр местами, и где-то на другом конце Лондона какая-нибудь счастливая в браке мать четверых детей, возможно, принимала звонки от моих разгоряченных поклонников.

Когда дверь затворилась и его шаги наконец смолкли, я еще какое-то время постояла на крыльце, вдыхая прохладный ночной воздух в ожидании машины.

Мои первые сексуальные опыты были жестокими. Обычное, в общем-то, дело, но несколько лет назад я поняла, что у женщин в моем положении все-таки есть выбор. Чаще всего, пережив нечто подобное, они начинают бояться близости любого рода, а когда им наконец встречается приличный парень, хватаются за него руками и ногами и попадают в абсолютную зависимость. Некоторые и вовсе прекращают отношения с противоположным полом и, извините за каламбур, берут бразды правления в свои руки. Но есть и такие, которые пересиливают себя и становятся полноправными хозяйками своей судьбы.

Такси подъехало через две минуты. Этот водитель не первый год возил меня под утро домой. Он уже здоровался со мной, как с давней подругой.

Да, я понимаю, что мой образ жизни сопряжен с некоторым риском, не дура все-таки. Но со временем я научилась довольно неплохо разбираться в мужиках. А в тех редких случаях, когда ошибаюсь, я всегда могу за себя постоять. Полицейские ведь поддерживают себя в хорошей форме и умеют решать конфликтные ситуации. На худой конец, я всегда могу достать удостоверение и пригрозить мерзавцу ночевкой в ближайшем отделении.

Учитывая мое прошлое, я, как ни странно, ничуть не боюсь мужской агрессии. У меня и своей хватает — в качестве противовеса.

Доехав до своего дома, я вышла из такси, расплатилась и пожелала водителю спокойной ночи. Наконец-то я сумела по-настоящему устать. А значит, наконец-то сумею уснуть. Я начала спускаться по лестнице.

Так и не переобувшись во что-нибудь поудобнее, я шла на высоких каблуках и, когда чья-то рука вцепилась мне в волосы, сразу потеряла равновесие. Опоры я не нашла, пространства для маневров тоже не было — и, преодолев последние две ступеньки, я скрылась в темноте, увлекаемая неведомой силой. Сила, которой я не могла противостоять, тащила меня до тех пор, пока я не уткнулась лицом в древесную обшивку собственной двери. Твердый холодный предмет, в котором я быстро опознала нож, прижался к шее.

— Видишь, как все просто, — шепнул кто-то мне на ухо. — Джеральдина Джонс ничего и не почувствовала.

Сила, давившая на меня, внезапно отстранилась. Я чуть не упала, но успела ухватиться за дверную коробку. Сделала глубокий вдох, обернулась…

Марк Джосбери качал головой, как будто я представляла собой препятствие у него на пути — досадное, конечно, но малозначительное. В правой руке он держал ключи от машины: они-то и прижимались к моему горлу.