Говард Фаст - Синтия

В Майке Джекоби нет ничего особо колоритного. Он старательно изучал криминологию, полицейскую психологию и гостиничный менеджмент в университете Нью-Йорка. Впрочем, для мальчика из Бронкса он сумел создать неплохой образ хладнокровного и невозмутимого человека, знающего, что такое Европа. Он носил усы и сшитые на заказ костюмы. Он оказался очень любезным — возможно, потому, что сразу же положил глаз на Люсиль — и быстро раздобыл регистрационную карточку графа. Пока я её просматривал, он шептал мне на ухо:

— Как её зовут?

— Да я не про неё. Как зовут твою девушку?

— Люсиль Демпси.

— У тебя с ней роман?

— Какое это имеет отношение к делу?

— Что ты кипятишься? Я задал вежливый вопрос. Я просто хочу знать, насколько ты ею увлечён.

— А в чём дело? — удивился я. Только что я передал карточку Люсиль, и она углублённо стала её изучать, а потом принялась листать журнал. Джекоби таращился на неё, как на диковину. Наконец, он сказал:

— А потому что я хочу на ней жениться!

— Вот значит как? Ты её впервые увидел сегодня и сразу же готов жениться?

— Если бы я встретил её раньше, то уже давно на ней женился бы. Я всю жизнь мечтал о такой девушке.

— Я поинтересуюсь у неё на этот счёт, — пообещал я.

— Только будь поаккуратнее, пожалуйста, со словами, — попросил он.

— Люсиль, — сказал я, — мистер Джекоби в тебя влюбился и хотел бы знать, не хочешь ли ты выйти за него замуж.

— Нет, — отрезала Люсиль. — но всё равно, большое спасибо, мистер Джекоби. Смотрите, тут граф Гамбион де Фонти зарегистрирован два раза.

Самое смешное, — обратилась она ко мне, — что Валенто Корсика открыто регистрируется в этом отеле, а твой лейтенант Ротшильд и его сержант Келли об этом и понятия не имеют. Или я ошибаюсь?

— Думаю, что не ошибаешься, — отозвался я.

— Я бы не назвала это проявлением непрофессионализма. Вы со мной не согласны, мистер Джекоби?

— Вы хотите сказать, что просто не собираетесь рассматривать мою кандидатуру как потенциального супруга, так что ли?

— Именно так, но, пожалуйста, не сердитесь. Я скажу прямо: если бы у нас в библиотеке были те же порядки, что и в полиции этого города, мы бы никогда и ни за что не смогли бы отыскать ни одной книги.

— Люсиль, — сказал я, — полицейское управление не имеет никаких оснований наводить справки в отелях по этому поводу.

— Причём, первый раз он потребовал президентский номер. Что вы скажете, мистер Джекоби?

— Это и впрямь отличные апартаменты. Неужели вы не испытываете по отношению ко мне совершенно никаких чувств?

— Мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз, мистер Джекоби. И как же они велики?

— Столовая, гостиная, кухня, три спальни, буфетная…

— Сколько стоит?

— Четыреста долларов в день.

— Невероятно.

— Это не дорого. В «Карлайне», говорят, это стоит даже…

— Не так громко, Люсиль, — предупредил я, но она, не обращая на меня никакого внимания, продолжала:

— И у вас не возникло никаких подозрений? Появляется граф Гамбион де Фонти, выкладывает уйму денег за несколько меблированных комнаток — и вас это не удивляет?

— Дорогая мисс Демпси, — возразил Джекоби, — у нас возникают подозрения, когда гости не платят. Позвольте заметить, что вы относитесь к этому несколько странно…

— Или как раз разумно. Всё зависит от точки зрения. На второй карточке он регистрируется как граф де Фонти с супругой и заказывает номер для новобрачных. Почему он регистрировался вторично?

— Такое у нас правило.

— Минуточку! — встрял я. — Это случилось в понедельник, ровно неделю назад, так?

— Так, — сказал Джекоби.

— А сколько стоит номер для новобрачных?

— Люсиль, какая разница?

— Разница должна быть, но даже если это и не так, то, считай, это проявление естественного любопытства со стороны человека, который когда-нибудь надеется побывать в роли невесты, хотя и не обязательно в этом конкретном номере для новобрачных.

— Триста шестьдесят долларов в день, — сказал Джекоби. — Ну, с чего мне было строить подозрения?

— Скажи на милость, зачем тебе такая девица? — спросил я его. — С ней хлопот не оберёшься!

— Ничего, я бы с ней поладил. Нет, простите меня, мисс Демпси, я вовсе не это хотел сказать. И вообще он нагло врёт, когда утверждает, что я влюбился с первого взгляда. Я просто хотел сказать, что был бы рад возможности узнать вас немного получше.

— Имя Синтии Брендон не навело вас ни на какие мысли?

— Нет, а почему оно должно было навести меня на какие-то мысли?

— И в самом деле, с какой стати, если не считать такого пустячка, что это дочь одного из самых богатых людей Америки, а именно Э.К. Бренд она.

— Элмера Кэнтуэлла Брендона?

— Так точно.

— М-да, замуж она вышла без лишней шумихи, — хмыкнул Джекоби.

— Значит, они действительно жили в номере для новобрачных? — воскликнула Люсиль.

— По крайней мере, провели ночь.

— А потом?

— Уехали.

— Этого и следовало ожидать, — хладнокровно заметила Люсиль.

Мы стали смотреть в журнале, не оставили ли они нового адреса, но такового не оказалось. Мы допросили швейцара, из которого удалось выдоить предположение, что, уезжая, молодожёны сели в такси и отправились в аэропорт Кеннеди. Швейцар не был уверен. Вернее, был, но не на все сто процентов.

— А кто этот граф Гамбион де Фонти? — полюбопытствовал Джекоби.

— Бандит, — коротко ответил я. — А потому, если увидишь его, дай мне знать.

Он снова предпринял попытки добиться свидания с Люсиль, и она дала ему свой номер телефона. Когда мы вышли из отеля, я спросил, зачем она это сделала.

— Но он так настаивал…

— Он осёл!

— Тебе не о чём беспокоиться, Харви.

— Кто беспокоится?

— Но ты сердишься…

— Немного. Потому что ты таскаешься за мной по всему городу.

— Хочешь, чтобы я ушла?

— В данный момент мои желания, судя по всему, не имеют никакого значения.

— По крайней мере, — сказала Люсиль, — твоя работа куда интереснее, чем моя. Мне она нравится. Ну разве это не прелесть — не надо делать ровным счётом ничего и полностью располагать своим временем.

— Это как же прикажешь тебя понимать?

— Харви, опять ты сердишься.

— Господи, я работаю как проклятый на эту чёртову компанию, а ты говоришь «ничего не делать».

— Как проклятый, как проклятый, — поспешно согласилась Люсиль.

Было три часа дня, и месяц март с его любовью к капризам решил, что пора наступить и весне. Ярко засветило солнце, и подул лёгкий южный ветерок. Существует легенда, что худший климат в южном полушарии — в Лондоне, но эта легенда существует только потому, что мы, ньюйоркцы, не любим хвастаться. Поэтому, когда ни с того ни с сего выдаётся такой вот погожий денёк, — небо голубое, воздух чистый и прозрачный, не жарко и не холодно, — то город делается не так уж плох, и его жителей охватывает непонятное воодушевление. Я обнаружил, что держу Люсиль за руку.