Мишель Ловрик - Венецианский эликсир

Я видела, что Валентину не хотелось ни в чем винить дорогого Тома, однако он хотел создать определенную основу, от которой мы могли бы оттолкнуться. Потому он даже признал, что именно то, как Том со мной обошелся, стало причиной моих последующих бед.

Потому он простил мне все, от начала и до самого конца. Он видел во всех моих поступках и решениях логику и лишь добрые намерения.

— Значит, после монастыря ты больше никогда не видела Тома? — нежно спросил он меня. — Он столько раз бывал в Венеции, и вы ни разу не встретились?

Я покачала головой.

— И ты никогда не хотела его разыскать, чтобы отомстить?

Его глаза увлажнились, когда он подумал о моей кротости. Я глядела на него с удовлетворением. Он был такой красивый. Длинные, стройные ноги, поджарая, гибкая фигура.

Опустив взгляд, я напомнила ему, что большую часть времени находилась за границей, выполняя «миссии». Том приезжал в Венецию лишь изредка. Слишком мала вероятность, что мы могли бы встретиться в островном городе. В любом случае, Совет десяти контролировал каждый мой шаг. Я встречала лишь тех людей, которых они мне подсовывали.

— Я не чувствовала ничего, кроме сожаления, — сказала я. — Когда я увидела его в гробу, то пережила лишь потрясение. Когда-то я его любила, но к тому времени я уже была твоей. Я твоя навсегда.

Он поцеловал мои пальцы один за другим, не отрывая взгляд от моего лица.

Он задал последний вопрос.

— Как ты считаешь, кто мог убить его?

Я грустно покачала головой.

— Такой красивый мужчина, полный жизни, — сказала я, — я полагаю, что он таким был.

Потом он удивил меня.

— Я всегда считал, что человек, преследовавший тебя, Маззиолини, как-то замешан в этом деле.

— Потому что труп Тома начал кровоточить, когда он был рядом? Ты думаешь, что он приехал в Лондон, чтобы насладиться видом поверженного врага?

Валентин повесил голову. Ему стало стыдно, что он поверил в суеверие и столь нереалистичную теорию. Он ответил:

— Ну, все знают, что убийц часто тянет к их жертвам.

Потом он рассказал мне историю шлюхи и порошка для чихания, закончив словами:

— Маззиолини мог это сделать. Он настоящий убийца. И время подходит. В конце концов, твоя труппа уехала в Лондон лишь после смерти Тома.

Это было правдой. Мы живые преодолели расстояние до Лондона быстрее, чем труп Тома в гробу, который в пути задерживали таможенники, бумажная волокита, недостаток носильщиков и скверная погода. Мы очутились в столице Великобритании на два месяца раньше останков Тома.

— Какой тогда у Маззиолини был мотив? — спросила я.

— Возможно, он знал о тебе и Томе. Возможно, он был в тебя влюблен. Сопровождая тебя столько лет, почему бы и нет? Возможно, он ревновал.

Я ответила:

— Маззиолини не знает, что такое любовь. Поверь мне, я знакома с ним шестнадцать лет. Он чувствует только ненависть. Он служит хозяевам без радости и неохотно. Полагаю, его способность любить умерла еще в младенчестве. Он послушный инструмент в руках Совета. В нем нет ничего светлого.

В отличие от меня. Я не знала, хорошая я женщина или нет. С тех пор как меня заточили в монастырь в пятнадцатилетнем возрасте, я едва ли могла выбирать между добром и злом. До сих пор судьба не оставляла мне ни единого шанса, не отпуская с порочного пути, который мне пришлось избрать. Все мои грехи были ничем иным, как компромиссом между добром, теплившимся во мне, и жестокими обстоятельствами. Хотя, как и у любого человека, у меня были недостатки, я никогда не делала ничего плохого, что не было бы вынужденным шагом, тщательно продуманным выбором между двумя крайностями, с целью сохранить мне жизнь или рассудок.

Я думаю, нам больше не следовало говорить о Томе. Это причиняло слишком сильную боль Валентину. Я подумала вслух:

— Совет вполне мог дать задание Маззиолини прикончить Тома .

— Но зачем?

— Подумай обо всех тех затруднениях, которые Том создавал в Венеции. Я не имею в виду то, что он сделал со мной. Я имею в виду ваши дела. Едва ли они нравились местным властям. Так, по крайней мере, мне намекнул Главный.

— Они бы убрали его из-за такой безделицы? — Валентину это казалось невероятным. Если Тома убили из-за их торговых дел, значит, Валентин сам послал его на смерть. Том умер вместо Валентина.

Я не видела причин причинять ему боль и дальше. Он и так страдал без друга. Грустный муж — плохой муж.

Потому я предложила:

— Не исключено, что его убили из-за того, как он поступил со мной, девушкой из знатного рода. Вениер! Когда обижают аристократа, весь город чувствует себя уязвленным. Если следовать их извращенной логике, это было чем-то вроде оскорбления национальной гордости.

Он облегченно вздохнул.

— Похоже на правду, верно? Они разозлились и убили его. Они выждали, пока он не почувствует себя в безопасности, а потом нанесли удар. Это похоже на венецианцев, верно?

Я убедила его, что Тома наверняка убили по этой причине.

— Значит, этот Маззиолини убил Тома. Таким образом, я должен убить Маззиолини, — сказал он решительно, словно обещая придерживаться какой-нибудь диеты или больше не пить спиртного.

Маззиолини был обречен.

Чем больше я об этом думала, тем больше мне нравилась эта мысль. Я поцеловала мужа.

Так все и закончилось.

Венеция, март 1787 года

Порошок из абруса

Берем абрус, перетертый на мраморе, одну драхму; крем винного камня, половину драхмы; соль полыни, прюнеля, всего по двенадцать гран; янтарную соль, шесть гран; делаем порошок на шесть доз. Давать дважды или трижды в день.

Восстанавливает ферментацию внутренностей и крови. Собирает загустевшую кровь и выводит ее из организма в виде выделений.

Уважаемый синьор Маззиолини ,

прошло уже много месяцев с тех пор, как я задалась целью решить загадку смерти отца.

Мне удалось восстановить почти целостную картину из обрывков фактов, которые попали в мое распоряжение. Мне помог Смергетто, хотя он этого и не понял. А также братья Момоло и Тофоло. По поводу прочих вещей, слишком темных, чтобы говорить о них даже за бокалом хорошего вина, я полагалась на смекалку и инстинкты.

Я считаю, что все началось в четверг.

Холодная зимняя ночь, узкая аллейка за площадью Сан-Марко. Вот где она жила. Там она оставляла пьяную служанку спать в те драгоценные дни свободы, когда вы были в отъезде в Лондоне, чтобы организовать апартаменты и нанять обслугу. Помните?

Так я это представляла себе год назад, прежде чем приехала в Венецию, город, который теперь знаю как свои пять пальцев, а то и лучше, ведь он у меня в крови.