Джеймс Твайнинг - Scanned Document

— Дженнифер, наверное, много значила для тебя? Раз ты проделал такой путь сюда и так рискуешь.

— Она доверяла мне в делах, а это дорогого стоит. — Том грустно улыбнулся.

Они снова надолго замолчали. Том смотрел в пол.

— А как вы познакомились?

Том оценил деликатность Аллегры, то, что она не воспользовалась моментом и не стала напоминать, что тоже доверилась ему в своем деле. Ведь он все равно не поверил бы ей. Во всяком случае, пока.

— В Лондоне. — Он колебался мгновение, потом объяснил: — Она подозревала меня в ограблении Форт-Нокса. — И он улыбнулся, вспомнив их первый с Дженнифер нелегкий разговор на Пиккадилли-серкус.

— Форт-Нокса! Ничего себе! — Аллегра присвистнула. — Это какого же она мнения о тебе была, если…

Она замолчала, потому что дверь над ними с шумом распахнулась. Силуэт на пороге отбрасывал на ступеньки длинную тень. В руках пришедший держал фляжку.

— Давайте-ка прокатимся кое-куда.

— Ну? И насколько же мы прогораем? — состроив презрительную мину, спросил Сантос, наливая себе в бокал «Лимончеллы» со столика-каталки с напитками.

Альфредо Гери оторвался от своих калькуляций в ноутбуке. Галстук у него съехал набок, полу пиджака, свалившегося со спинки стула, затянуло под колесико, и он проехал по нему. Его жиденькие черные волосенки были гладко прилизаны, осунувшееся от недосыпа и давно не видавшее солнечного света лицо имело землистый, как у покойника, цвет. Справа на столе поверх покосившейся горы папок лежала коробка с пиццей, которую он так и не удосужился открыть.

— Наданный моменту меня недостача на… восемьсот… ну, или на девятьсот…

— Восемьсот или девятьсот чего? — Тон Сантоса был резок. Он сел во главе заваленного бумагами стола. — Сумма немалая. Так нельзя ли как-то поточнее?

— Восемьсот или девятьсот миллионов. Евро.

— Восемьсот или девятьсот миллионов евро. — Сантос закрыл глаза и тяжко вздохнул, потом резко вскочил. — Нет, вот ведь чудеса! Каких-нибудь несколько месяцев назад недостача даже в пятьдесят миллионов расценивалась как конец света, а теперь это у нас просто малая погрешность.

Он потянулся к жестяной банке, встряхнул ее и откупорил.

— Это нас облигации подвели, — продолжал Гери, снова нацепив очки и склонившись над монитором. — От целого портфеля, считай, ничего не осталось. Остальное за счет колебаний курса и двойной бухгалтерии.

— А я думал, мы от таких вещей застрахованы.

— От таких вещей застраховаться нельзя.

— А депозиты и вклады лиги? — спросил Сантос с оттенком слабой надежды в голосе.

— Антонио, от уставного капитала банка не осталось ничего, — медленно и отчетливо проговорил Гери. — Ни-че-го!

Сантос недовольно фыркнул и отодвинул от себя банку.

— Ладно. Это даже упрощает дело. В таком случае мне стоит беспокоиться только за себя. Что там у меня в итоге получается?

— Я ликвидировал все, что мог, — сказал Гери, словно извиняясь. — Основная часть утрачена, а то, что осталось от вашего портфеля, продать будет не так просто. Тут недели понадобятся.

— А денег сколько? — раздраженно спросил Сантос.

— Три, может быть, четыре миллиона.

— Да, еле-еле наскребешь на какое-нибудь шале, — усмехнулся Сантос. — Ладно, а с акциями у меня там что?

— Их я тоже уже посчитал, они входят в эти три миллиона. Не посчитал только пока ваши траты в Лас-Вегасе на прошлой неделе, — напомнил с укоризной в голосе Гери.

Сантос долго молчал, потом поднялся.

— Ну что ж, прекрасно. Что имеем, то имеем, а что имеем, того недостаточно… Картина мне нужна.

— Вы нашли покупателя?

— Сербы готовы ее у меня с руками оторвать за двадцать миллионов, — сказал Сантос с улыбкой. — Сегодня вечером вылетаю к ним.

— А часы?

— Одни я уже получил, а вторые в пути. Третьи получу вечером от Де Луки или Моретти. Они всегда свои носят.

— Они вам этого так просто не спустят, — заметил Гери, закрывая файл.

— Как они меня остановят, если будут мертвы? — Сантос повел плечами и, зайдя за стул Гери, встал сзади.

— За каждого, кого вы убьете, лига выставит еще двоих. Всех-то убить не удастся. Они в конце концов до вас доберутся.

— Как? — Сантос опять передернул плечами и подошел еще ближе — теперь ему были видны даже пигментные пятна и прожилки пониже волос на шее Гери. — Мир велик, а о том, куда я направляюсь, знаешь только ты, и больше никто.

— Я им ни за что не скажу, вы же знаете, — поспешил уверить его Гери, продолжая сидеть прямо и не оборачиваясь.

— Ну, как раз это я знаю. — С этими словами Сантос улыбнулся, обхватил левой рукой Гери за горло и оторвал его от стула. Гери задрыгал ногами, схватился за какую-то папку, выронил ее, рассыпав по полу бумаги. Тогда, правой рукой схватив Гери за подбородок, Сантос резко дернул его в сторону и свернул бедолаге шею.

— Дернете по глоточку?

Держа в руке потертую походную фляжку, Фабио Контарелли обернулся к ним с переднего сиденья. Лет сорока пяти, низкорослый и пузатый, добродушием и веселостью он походил на деревенского всеобщего любимца, с которым всяк на короткой ноге и для которого мясник всегда припасет лучшую вырезку. Одет он был неряшливо, в какие-то обноски; коричневое от загара лицо, изборожденное морщинами, походило на пересохшее речное русло, зато в зеленых глазах игриво плясал озорной огонек. Понятное дело, что ему нечего было особенно предложить Аллегре и Тому взамен всех мерзостей, увиденных ими в подвале его дома.

— Нет. — Аллегра отказалась, и Том последовал ее примеру.

Пожав плечами, Контарелли глотнул из фляги сам и снова отвернулся, уставившись на дорогу, по которой трясся заляпанный грязью «лендкрузер».

— И давно ты занимаешься «черным копательством»? — поинтересовался Том.

— Да с тех пор, как мальчишкой был, — с гордостью проговорил Контарелли. Он тараторил быстро, в основном по-итальянски, и зычный басовитый голос как-то не очень соответствовал его облику. — Это у меня, знаете ли, в крови. Я с отцом ходил в поля. В те времена земля кишела осколками и черепками, и обломки статуй сами лезли наружу, только плугом копни. Вот тогда-то я и понял, что там, под землей, есть другой мир. — Он сделал ностальгический жест в сторону окошка, за которым простирались изборожденные землетрясениями поля, уже покрывшиеся пеленой ночной мглы. — Я продал, что нашел, на рынке, на вырученные деньги накупил книг, из них узнал, какова ценность этих древностей, ну и с тех пор шел в гору. Сейчас я capo di zona, глава бригады, и в этом вся моя жизнь.