Питер Джеймс - Пока еще жив

«Да! Да! Спасибо тебе, детектив!» Анна так обрадовалась и оживилась, что даже пролила немного мохито.

— Звонок поступил в суссекскую полицию утром в прошлую пятницу. Рабочие, занимавшиеся очисткой отстойника, обнаружили там тело мужчины, — заговорила Кирсти Янг.

На экране возникло огромное одноэтажное строение, не меньше сотни ярдов длиной, с дощатыми стенами и вентиляционными отверстиями на крыше. Неподалеку высилась силосная башня. Камера отъехала, показав студию.

— Тело нашли здесь, — продолжил детектив, — и мы полагаем, что оно пролежало от шести до девяти месяцев, возможно дольше. Мы не можем провести анализ ДНК, у нас ни отпечатков пальцев, ни стоматологической карты. Нам необходимо опознать этого человека. Труднее всего расследовать преступление, когда жертва остается неопознанной. Сегодня мы обращаемся за помощью к вам.

Не отрываясь от экрана, Анна отпила еще глоток. Да, вот это в ее вкусе! Самое то, что надо.

— По нашим оценкам, жертве было от сорока пяти до пятидесяти лет. Рост — пять футов шесть или семь дюймов. Худощавого телосложения. В прошлом погибший перенес перелом двух ребер — возможно, пострадал в результате несчастного случая, или получил спортивную травму, или же был избит. — Детектив улыбнулся, хотя, подумала Анна, с таким же успехом это мог быть и нервный тик. — Помощь населения для нас жизненно важна. Мы не можем начать полномасштабное расследование, пока не выясним, чье это тело. Возможно, вам поможет такая деталь, как содержимое желудка покойного джентльмена. В последний раз он ел что-то с устрицами и пил вино.

«Каких именно он ел устриц? Скажи! — мысленно подстегнула детектива Анна. — Колчестер? Уитстейбл? Блю-Пойнт? Каких? Ну же, скажи! Колчестер? Они самые лучшие!»

Между тем детектив указал на прикрепленные к белой демонстрационной доске два клочка ткани. Рядом с ними был помещен полный мужской костюм из того же материала, надетый для лучшего представления на магазинный манекен.

— Возможно, в расследовании нам помогут два кусочка ткани, обнаруженные рядом с телом. Мы полагаем, что они могли быть от такого вот костюма. — Детектив показал на манекен.

Экран заполнила сделанная крупным планом фотография обоих клочков. На ткани отчетливо проступала клетка из желтовато-охряных, красных и темно-коричневых ниток. Слушая полицейского, Анна в третий раз приложилась к высокому коктейльному бокалу.

— Материал этот — твид, плотная, качественная ткань от известного производителя, компании «Дормей». Рисунок, как видите, выражен достаточно явно. Возможно, вы вспомните, что видели одежду с таким рисунком, или знаете, что у кого-то был такой костюм.

Анна знала. Допив залпом мохито, она отставила стакан. На экране появился номер в полицейском управлении и другой, для анонимных звонков, в редакции «Криминального дозора». Ни по одному из них Анна, однако, звонить не стала.

Вместо этого она приготовила себе еще один коктейль.

— Эй, в каталажку не туда, — пробормотал Эмис Смолбоун, когда машина свернула с шоссе на проселок.

— Проснулся наконец, а? — Грейс посмотрел в зеркало заднего вида, хотя разобрать что-то в сгущающейся темноте становилось все труднее.

Смолбоун проблем не доставлял по той причине, что просто-напросто отрубился. Наручники в общем-то и не понадобились — один обнимал запястье заведенной за спину правой руки, другой был пристегнут к ручке запертой на замок дверцы.

Мобильный Смолбоуна, лежавший на переднем пассажирском сиденье, зазвонил в третий раз.

— Эй, у меня телефон звонит.

— Дешевый рингтон, — заметил Грейс, дождавшись окончания вызова.

Прекрасно понимая, что делает, он чувствовал себя немного не в своей тарелке, но сейчас ему было наплевать. Он намеревался преподать паршивцу такой урок, чтобы забылся не скоро. Машина уже была вблизи старого, давно заброшенного форта на вершине Девилз-Дайк, самого высокого холма в окрестностях Брайтона. В детстве он частенько приходил туда поиграть и туда же, когда они только начали встречаться, приводил Сэнди. Далеко внизу, за полями, мигали городские огни.

В первые годы службы, до перехода в управление уголовных расследований, в те времена, когда общественность еще не следила придирчиво за каждым шагом полиции и не требовала отчета за каждую мелочь, они, бывало, забирали вечерком особенно агрессивных гуляк, запихивали в фургон, отвозили сюда и, вышвырнув на травку, уезжали. Прогулка в пять миль до центра города протрезвляла многих!

Грейс вышел из машины и внимательно огляделся. Дождь не стихал. Вокруг ни души. Он открыл заднюю дверцу. Из салона на него угрюмо смотрел Смолбоун. Грейс сел рядом с ним и захлопнул дверцу.

Запах спиртного и сигарет, смешавшись с тошнотворным ароматом одеколона, сделался сильнее.

— Ты какого хрена хочешь?

Грейс беззаботно улыбнулся:

— Немного поболтать, Эмис. А потом, может быть, если мы достигнем понимания, я даже отпущу тебя без предъявления обвинения.

— Обвинения в чем?

— В нарушении условий освобождения. В оставлении хостела, где тебе положено находиться. В непредставлении отчета офицеру по надзору. Я, конечно, могу, если тебе так хочется, зачитать твои права и официально предъявить обвинение по обоим пунктам, и ты снова загремишь за решетку. Сколько дадут? Ну, лет пять, наверное. Устраивает такой вариант?

Смолбоун ответил не сразу. Грейс смотрел на него в упор, не сводя глаз. Постарел, подумал он. И заметно. Лицо, некогда мальчишески холодное, с тем выражением, что он видел в кино у молодчиков из гитлерюгенда, огрубело и покрылось морщинами, что случается со всеми заключенными и заядлыми курильщиками. Волосы выглядели на первый взгляд безупречно, но блондинистый блеск ушел, и теперь они тускло отливали рыжеватой краской. И только прежняя наглость и самоуверенность сочились изо всех пор.

— Я ничего такого не делал.

— Чего не делал?

— Того, что ты сказал.

— То есть не ты поцарапал машину моей хозяйки?

— Не я. Ты ошибаешься.

Грейс сжал кулаки, с трудом удерживая поднимающуюся из глубины злость. Теперь, когда они были рядом, ненависть к этому слизняку только усилилась.

— Почерк твой.

Смолбоун покачал головой:

— Думай как хочешь, Грейс, но, зная твою репутацию в городе, могу предположить, что я не единственный, кто не принадлежит к клубу твоих поклонников.

Грейс подался вперед и наклонился, так что их разделяли считаные дюймы.

— Двенадцать лет назад, после того как ты загремел в тюрьму, кто-то выжег у меня на лужайке почти те же самые слова. Так что даже не пытайся запираться, а то я рассержусь еще сильнее. Ладно?

Он отстранился. Смолбоун промолчал. Потом Грейс снова наклонился, так что носы их едва не касались.