Марк Олден - Власть

Манила

За тринадцать лет, в течение которых Леон Баколод совершал поджоги, он погубил тридцать семь человек.

Сам он при этом ни разу не пострадал и ни разу не был арестован. Свое везение он объяснял заботой девы Марии, которой поклонялся преданно и страстно.

Невысокий, с приятной мальчишеской внешностью и прилизанными, коротко остриженными волосами, двадцатилетний филиппинец Баколод имел волчью пасть, мешавшую ему есть и разговаривать. Перед каждым поджогом он приносил богоматери цветы в церковь Квипо и читал молитву перед Черным Назареянином – статуей Христа в натуральную величину вырезанной из черного дерева в семнадцатом веке мексиканскими индейцами и привезенной в Манилу на испанском галеоне.

Религия была для Баколода страстью и прибежищем; фанатичная вера приносила ему громадное удовлетворение.

В одну из влажных мартовских ночей он вышел из церкви, перебирая пальцами бамбуковые четки.

На нем была серая фуражка, светло-серая рубашка и темно-серые брюки охранника Талтекс Индастриз. В руке он нес фирменную сумку для покупок из «Рустана», популярного манильского универмага, где незадолго до этого работал сторожем, пока его не выгнали за то, что он воровал в магазине мелкие товары, прикрепляя их к внутренней поверхности брюк.

К подбородку его была приклеена небольшая, телесного цвета полоска ткани. В этот день он побрился три раза. Выбрил даже ноги и руки до локтя.

В сумке у него лежала двухлитровая жестяная канистра с бензином, пара резиновых перчаток, пачка сигарет и несколько книжечек-спичек. В сумке находились также голубое платье, черные, застегивающиеся на лодыжках туфли, набитый ватой лифчик, красная кожаная сумочка и черный нейлоновый парик.

В красном «датсуне» 1983 года выпуска Баколод направился на юг по бульвару Рохаса, оказался за городом и поехал вдоль Манильского залива, минуя яркие огни роскошных прибрежных отелей и Культурного Центра, расположенного на двух тысячах акрах отвоеванной у моря земли. Центр, со своими музеями, выставочными залами и театрами, фактически сам являлся городом. Имелда Маркос, тогдашний губернатор Манилы, затратила на его постройку бессчетное число миллионов, и Баколод почитал ее почти как деву Марию.

Один владелец ресторана, мусульманин, посмел сказать, что миссис Маркос отдает только то, что забирает у других, и Баколод покарал его, устроив в ресторане пожар, во время которого погибли трое вьетнамцев, помощники официанта. Год спустя он спалил дом политического противника Имелды Маркос; у того были парализованы руки и ноги, и он погиб в пламени вместе с двумя малолетними внуками. Баколод наблюдал за этим пожаром из квартиры в китайском квартале, где жил вместе с карлицей-проституткой: при этом они ели гуаву и пили тростниковый сок. Поджигатель был абсолютно предан своей стране и ее лидерам.

Однако характер его преступной деятельности не отличался постоянством. По поручению домовладельцев и других бизнесменов он поджигал их имущество, а они получали за это страховку. С другой стороны, когда Баколода охватывало страстное желание совершить поджог, ничто не могло остановить его. Он не мог дать разумного объяснения своим действиям.

Его мать была проституткой, и собственный ребенок не интересовал ее, тем более, что судьба наградила его «волчьей пастью» и эпилепсией. Она исчезла, бросив его в приюте для дефективных детей, где его насиловали взрослые ребята, пока он не облил керосином и не поджег их вожака. Приют этот Леон Баколод покидал одержимый желанием поджигать и разрушать.

Сама мысль о пожаре приводила его в трепет. Вызывала сильное половое возбуждение. Он делался ненасытным. Карлица-проститутка, Хузияна де Вега, предостерегала его, рассказывая о мужчинах, которые буквально затрахивались до смерти. «Не удивлюсь, – говорила она, – если однажды ты кончишь и тут же скопытишься».

Она также любила подшучивать над его «волчьей пастью», утверждая, что говорить нормально ему не дает его член, который так велик, что оттягивает язык.

Незадолго до одиннадцати Леон Баколод миновал предместья Манилы и поехал по сельской местности.

За городом температура резко упала. Прохладный ночной воздух, насыщенный запахом диких орхидей и пропитанных дождем бамбуковых лесов, был очень приятен. В ярком свет фар машины и рядом с ним метались пестрые бабочки. Баколод улыбнулся, когда огромный серебристый орел, который когтями и клювом терзал лежащего возле дороги дохлого питона, взлетел при приближении «датсуна».

Дороги все еще были влажными после прошедшего дождя. Но вести машину было несложно, поскольку Баколод хорошо ориентировался в этой местности. Столица с ее запруженными машинами, улицами и неуправляемыми водителями осталась позади. Манильские автолюбители были лихими ребятами: они носились по улицам с безумной скоростью и пугали до смерти как пешеходов, так и водителей. Подружка Баколода, Хузи, называла их чудотворцами, имея в виду, что они только чудом избегали аварий.

Баколод проехал ветхие лачуги, китайское кладбище и развалины церквей и монастырей, разрушенных во время Тихоокеанской войны. На своем пути он встретил только двух велосипедистов и переделанный под автобус американский джип времен второй мировой войны. Местные жители прозвали его «джиппи».

Через десять минут «датсун» свернул с шоссе и по грунтовой дороге начал подниматься по склону, покрытому высокими соснами. Тут же машина угодила в выбоину, толчок подбросил Баколода над сиденьем, и голова его резко дернулась.

– Черт подери! – закричал он. Малейшее повреждение машины заставляло его нервничать. Он постоянно возился со своим «датсуном», регулировал, как мог, мотор и мыл машину несколько раз в неделю. Даже небольшая царапина на ее поверхности могла привести его в ярость.