Дуглас Кеннеди - Крупным планом

Я отпил шипучки. И промолчал. Она взяла мою руку.

— Расскажи мне, — попросила она.

— Нечего рассказывать, — сказал я.

— Тогда объясни, почему ты не получаешь удовольствия от всего происходящего.

— Чего всего?

— Успеха. За последние двадцать четыре часа ты сделал то, чего ждал многие годы и уже потерял надежду. Ты прорвался. Ты наконец победил. Тебе не нужно будет предложение о работе от Стю Симмонса, потому что почти каждый большой журнал в этой стране начнет за тебя бороться. И если ты сыграешь правильно, ты вскоре перейдешь от галереи Джуди Уилмерс к какому-нибудь дилеру-тяжеловесу в Нью-Йорке. Но только если ты сам этого захочешь. И меня сейчас чертовски озадачивает, что ты определенно этого не хочешь. По какой-то причине сама мысль об успехе пугает тебя до ужаса.

— Я всего лишь… привыкаю к этой мысли, вот и все.

— Ну, так привыкай побыстрее. В противном случае все ограничится твоими пятнадцатью минутами славы.

К концу недели я понял, в чем заключается великий базовый трюизм американской жизни. Если считается, что ты на коне, все тебя хотят. В нашей традиции парень, который старается подняться, всегда презираем. Потому что на него смотрят как на ничтожество, как на лузера, который отчаянно пытается убедить издателя, редактора, продюсера галериста или агента, что он может быть игроком, если только дать ему шанс. Но, разумеется, желающих дать ему этот шанс не находится — зачем им помогать человеку из ниоткуда? Даже если они допускают, что у него может быть талант, они, как правило, жутко боятся довериться собственному мнению и поддержать неизвестного человека.

Поэтому никто и остается никем. Разве что вмешается тупое везение. И дверь откроется. Оттуда хлынет сияющий свет профессионального признания. И никто вдруг станет золотым мальчиком, большим талантом, невероятно популярным Все ему звонят. Потому что его теперь украшает нимб успеха.

К концу недели Гари Саммерс тоже стал одним из избранных. Это случилось в тот день, когда в продажу поступил «Тайм». Анне специальной почтой прислали экземпляр еще накануне, до выхода номера в свет, и меня силой затащили в редакцию газеты, чтобы отпраздновать это событие. Я изо всех сил старался выглядеть довольным. Я с застывшей улыбкой вытерпел все поздравительные похлопывания по спине. Я смотрел на две журнальные страницы фотографий. Мое имя четко стояло под заголовком (ПРЕИСПОДНЯЯ ПРИРОДЫ), и я заставлял себя радоваться такому профессиональному успеху. Но в голове была лишь одна мысль: все увидят фотографии, все прочтут имя — и все начнет раскручиваться.

Мы с Анной оба слишком много выпили, поэтому с трудом, шатаясь, перешли через мост к моей квартире. Проспали до десяти часов — тут начал трезвонить телефон. Непрерывно. Я позволил автоответчику справляться с потоком звонков.

Первой позвонила Джуди Уилмерс. Она пребывала в острой коммерческой лихорадке.

— Ну, что я могу сказать? Что я могу сказать? Я это видела. Пришла в восторг. Ты гений. И как это скажется на «Лицах Монтаны» — я даже сказать тебе не могу… Я срочно отправляюсь в Нью-Йорк. Обещаю тебе контракт на книгу в течение десяти дней. И это для начала. Позвони мне, гений. Позвони.

Я закрылся с головой одеялом. Анна принялась щекотать мне грудь, повторяя визгливым голосом Джуди:

— Ты гений, ты гений, ты гений…

— Для тех, кто из Марин-Каунти, все гении, — отозвался я.

Следующий звонок был от Моргана Грея из «Грей-Марчам ассошиейтс». Я не сразу понял, кто это. Затем вспомнил, что он фотоагент из Нью-Йорка, которому Гари написал несколько писем, умоляя взять его в клиенты.

— Гари, это Морган Грей. Пришлось потрудиться, чтобы отыскать твои координаты. «Тайм» посоветовал мне позвонить в «Монтанан», а там женщина по имени Джейн из фотоотдела дала мне номер твоего телефона.

— Черт бы побрал эту Джейн, — громко сказал я.

— Остынь, — посоветовала Анна.

Морган Грей продолжил:

— Мы давно не общались, вот я и хотел поздравить тебя с великолепным разворотом в «Тайм». Я всегда знал, что это в тебе есть, и мне очень жаль, что мы раньше не сумели договориться. Но если ты все еще ищешь агента, мы будем счастливы тебя представлять. Не мог бы ты позвонить мне…

— Хрен моржовый, — сказал я, когда он закончил. — Я всегда знал, что это в тебе есть. Год назад этот клоун ради меня бы даже не пернул.

— Так уж устроен мир, Гари.

Через десять минут телефон зазвонил снова Джулес Россен, фоторедактор из «Дестинейшнс»:

— Привет, Гари! Только что получил номер твоего телефона от Джейн в «Монтанан»…

— Я буду убивать ее медленно, — сказал я.

— Нет, — возразила Анна, — предоставь это мне.

— …очень понравились снимки в «Тайм». Фантастическая композиция, драматизм, наверняка сказался стресс, который ты испытывал. Нам с тобой нужно заняться совместным бизнесом, bотbrе. Мы хотим включить тебя в нашу команду. Ты ведь знаешь, что та неразбериха насчет фоторепортажа в Калифорнии произошла не по моей вине. Но это уже все в прошлом. Сейчас настоящее, и нам следует поговорить. Так что звякни мне…

— Еще один мудак, который меня отшил, — сказал я.

— Они сейчас все выползут на свет божий, — заметила она.

Анна ушла на работу. Через десять минут она позвонила и заверила меня, что Джейн и коммутатор получили строгие указания не давать никому номер моего телефона. Я удалился в темную комнату и попытался отвлечься, печатая новые снимки. Но телефон продолжал трезвонить. Арт Перис, фоторедактор «Тайм». Три фотоагента из Нью-Йорка, к которым Гари когда-то обращался. Фоторедакторы из «Нэшнл джеографик», «Вэнити фэр» и «Конде наст трэвеллер». Я позвонил в телефонную компанию и попросил с завтрашнего дня сменить мне номер телефона на незарегистрированный.

Я определенно не стану отвечать Джулесу Россену или Моргану Грею, потому что они оба встречались с Гари лицом к лицу и могли заинтересоваться, с какой стати у него так изменился голос после переезда на запад. Вообще вступать в прямой контакт с позвонившими редакторами журналов не показалось мне хорошей мыслью — кто-то из них мог сталкиваться с Гари, пока тот бродил в поисках работы. Мне требовался посредник, буферная зона, которая позволила бы мне не высовываться. Я снял телефонную трубку:

— Джуди?

— Гари, солнце мое! Я только что собиралась тебе звонить. Как тебе нравится быть звездой?

— Есть положительные моменты.

— Слушай, ты когда-нибудь слышал о Клорис Фельдман? Самый сногсшибательный литературный агент в Нью-Йорке. Ты теперь ее новый клиент. Разумеется, пока только на книгу. И ее комиссия будет выплачиваться из моего гонорара. Наверняка тебе будет приятно это слышать.