Грег Лумис - Секрет Пегаса

— Все-таки умничаете… — Морс хмыкнул и тут же вновь сделался серьезным. — Вы, наверное, меня за дурака держите, хотите, чтобы я купился на то, что чувак приперся убивать кого-то незнакомого, а когда дельце не выгорело, дернул не через дверь, а через балкон. Что-то вы темните. Должны же знать, что лгать полиции — это преступление.

Лэнг прикоснулся к карману, в котором лежала цепочка с кулоном, и спросил:

— Вы считаете, что я недостаточно откровенен?

Морс подался вперед.

— Что-то вы знаете, а сказать не хотите.

Лысый фотограф и женщина с чемоданчиком закончили работу и стояли у выхода.

Лэнг подошел к двери, открыл ее и сказал:

— Детектив, я отношусь к полиции со всем уважением, какого она заслуживает. — Он протянул руку. — Приятно было познакомиться с вами. Жаль только, что обстоятельства не слишком хороши.

Рукопожатие Морса оказалось крепким, как раз таким, какого Лэнг ожидал от человека с фигурой профессионального бегуна. Было нетрудно представить себе, как детектив догоняет удирающего преступника.

— Возможно, нам придется еще встретиться.

— Всегда к вашим услугам.

Атланта. Той же ночью, позже

Возбуждение никак не давало Лэнгу уснуть. Его мысли вращались по замкнутому кругу.

Кулон — улика или все же просто украшение? Лэнг даже не заметил, как отрицательно покачал головой в ответ на это предположение. Человек, отправляющийся на дело даже без бумажника, вряд ли возьмет с собой нечто такое, что могло бы послужить его индивидуальной приметой.

Маловероятно, что Лэнг имел дело с одиночкой. Без чьей-то помощи очень трудно вести круглосуточное наблюдение за объектом, а организовать кражу военного зажигательного заряда вообще практически невозможно.

Но с какой стати вокруг копии картины малоизвестного художника [16] Вряд ли можно согласиться со столь пренебрежительной оценкой Н. Пуссена. В Европе его принято считать одним из виднейших художников XVII в., крупнейшим представителем классицизма. разгорелись такие страсти, что кто-то с легкостью пошел на убийство ее владельцев? Кем бы ни были эти убийцы, они наделены истинным фанатизмом вплоть до готовности умереть за что-то, о чем Лэнг не имел никакого понятия.

Пока не имел.

Слишком уж все это было странно. Возможно, это группа безумцев, чокнутых, у которых были какие-то серьезные, пусть даже иррациональные, причины для ненависти к этой картине и ко всем, кто, к несчастью, с ней соприкоснулся.

Лэнг уже давно пообещал себе разобраться с этим.

Допустим, это организация, и в смерти Джанет и Джеффа виноваты другие люди, а не тот или не только тот тип, который валялся на асфальте возле дома. Это необходимо выяснить, иначе ему всю жизнь придется оглядываться. Если учитывать, с какой легкостью они убивают, то его жизнь вряд ли будет продолжительной. Кроме того, если к делу причастны другие, с ними необходимо поквитаться за Джанет и Джеффа.

Лэнг не знал, с чего начать, но был глубоко убежден, что ответы следует искать не в Атланте. Тем более что он еще до несчастья намеревался взять небольшой отпуск.

Днем, в офисе, он уже поручил Саре оформить перерывы во всех делах, которые вел. Нужно было определиться со временем. Он дал себе месяц, но пока не решил, куда отправится. У него не было уверенности.

Рейлли плохо представлял себе, что и кого следует искать. Какое отношение ко всему этому имела картина? Может ли цепочка служить уликой?

Лишь в одном он был твердо уверен: вендетта началась.

Алый крест на его сюрко [17] Сюрко — часть средневекового одеяния, длинный и просторный плащ, похожий по покрою на пончо и часто украшавшийся гербом владельца. был вытянутым наподобие большого меча, коим возможно орудовать лишь двумя руками. Еще два святых символа, малого, однако, размера, были начертаны на обоих предплечьях, и один заключен в серебряный круг, свисавший на цепи с его шеи. Сей был равноконечный и делил круг на четыре равных треугольника.

Но я сбился в повествовании своем, чересчур поспешно запечатлев последние строки. Посему примусь снова, на сей раз по порядку и сначала.

Я, Пьетро Сицилийский, веду запись о сих событиях в году 1310 [18] Для удобства читателя все даты приведены к григорианскому календарю. (Прим. Найджела Вольффе.) от Рождества Господа нашего, через три года после того, как был взят под стражу и подвергнут ложному обвинению вместе с братьями моими по ордену нищенствующих рыцарей Храма Соломона. Тогда и была оглашена папская булла «Pastoralis praeminentia», в коей всем христианским монархам повелевалось земли наши, имения и все, чем мы владели, отнять у нас во имя Его Святейшества Климента V.

Возьмись я в былые годы писать о себе, это значило бы поддаться гордыне, греху в глазах Божьих. Ныне утратил я убежденность в том, что сие есть грех. Да простят Небеса мое кощунство, но не знаю, есть ли вообще Бог над нами. События, о коих я рассказываю, или те, кои подвигли меня к богоотступничеству, будут мною здесь описаны не затем, чтобы имя мое, ничтожного слуги Господня, оставить в веках. Я ведь зрел, что историю пишут могущие, а те, кои явились причиной падения братства нашего, обладают великой властью.

Пусть сие неважно, как и я сам, но рожден я был сервом малого владетеля на Сицилии в четвертый год царствования Иакова II Арагонского, короля Сицилии [19] 1290 год. (Прим. Найджела Вольффе.) . Шестеро детей нас было, и я остался самым младшим, ибо мать моя скончалась, производя меня на свет. Содержать всех нас отец не мог, посему и свел меня в близлежащую обитель братьев-бенедиктинцев, дабы те меня вскормили, воспитали в вере и научили тому ремеслу, каковое они, с Божьего соизволения, для меня выберут.

Мне надлежало блюсти заветы преславного основателя нашего ордена, суть коих заключена в том, чтобы стремиться к добродетели, «искать уединения, поститься, бдеть на денных и нощных службах, изнурять плоть трудом, овладевать искусством чтения и прочими» [20] Этот кодекс восходит к святому Кассиану. Святой Бенедикт (ок. 526 года) основал первый орден, монахи которого жили совместно, а не поодиночке. (Прим. Найджела Вольффе.) .

Монастырь подвизался в возделывании даров земли и находился столь близко к городу, что видны были три башни нового замка, возведенного на руинах языческих. Как все подобные обители, он был создан во славу святых покровителей, ради молитвы за души благодетелей и попечения о бедных.

Я был обучен всему тому, чего по низкому своему рождению знать не должен, умел разбирать и складывать буквы, понимать и говорить на латинском и франкском языках, знал математику. Сие последнее искусство послужило для моего преуспеяния. К двенадцатому лету я вел записи для келаря [21] Монах, заведующий хозяйством монастыря. (Прим. Найджела Вольффе.) : подсчитывал урожай винограда и маслин, испеченные хлеба, жалкие пожертвования, сделанные ради наших молитв, и даже количество мисок, обожженных в печи.