Грег Лумис - Секрет Пегаса

— А потом вы, конечно, скажете мне, кому послали письмо? — поинтересовался Седой.

— Чтобы вы могли расправиться с этими людьми точно так же, как с моей сестрой и племянником, как убили швейцара в моем доме и антиквара в Лондоне? Сомневаюсь, что вы поверили бы мне, даже если я сказал бы вам чистую правду.

Под горой, но не на дороге, вдруг что-то ярко сверкнуло. Солнечный луч отразился от чего-то блестящего: стекла или металла. Лэнг не мог бы сказать с уверенностью, что на самом деле видел эту вспышку. Если Седой или кто-то из его спутников заметил ее, то виду они не подали. Лэнг, не меняя выражения лица, перевел взгляд в другую сторону, чтобы никто не понял, что он мог что-то видеть. Кто бы там ни скрывался, было крайне маловероятно, что этот кто-то держит его сторону.

Лэнг также подумал мельком, что мог проколоться где-то раньше, но не сумел сообразить, когда это случилось.

Босс кивнул крепышу, и шприц замер в руке парня.

— В таком случае, может быть, вы скажете мне, как вам удалось найти пещеру и ее… содержимое, — заявил Седой. — Я хотел бы убедиться в том, что об этом не знает никто другой. Но прошу вас, мистер Рейлли, не задавать вопросов, которые требовали бы слишком пространных ответов.

Седой сел на тот самый плоский камень, с которого Лэнг совсем недавно наблюдал за оседавшей пылью. В руках он все еще держал развернутую ксерокопию письма. Лэнг почувствовал, что страж, державший его сзади, немного ослабил хватку. Вывернутое плечо горело как в огне.

— Тамплиеры, — полувопросительно произнес Лэнг. — Вы тамплиеры?

Мужчина с серебряными волосами заговорил так, будто в который раз возвращался к давно и хорошо знакомой всем истории:

— Вы совершенно правы, мистер Рейлли. Раз вы знаете, кто мы такие, то вам должна быть известна и наша история. В тысяча триста седьмом году король Франции… — Он нахмурился, будто вспоминал о своем личном ужасном несчастье. — Вероломный Филипп разослал своим миньонам приказ арестовать рыцарей Храма Соломона и осудить их по обвинению, лживому от начала и до конца. Наши люди были повсюду, уж конечно, при всех королевских дворах Европы. Нас предупредили о том, что готовилось. Многие из тех, кому удалось вовремя скрыться, бежали в Шотландию, где папа Климент, прихвостень Филиппа, не мог добраться до нас. Король Шотландии, которого сегодня знают под именем Роберта Брюса, был отлучен от Церкви и ни в коей степени не являлся другом понтифика.

В голосе Седого слышался не столько акцент, сколько богатые модуляции, и все же у Лэнга сложилось впечатление, что английский для него неродной.

— Многим ли тогда удалось унести ноги? — Лэнг думал о несчастном Пьетро, который остался, предстал перед инквизицией и был казнен по ложным обвинениям. — Беглецы покинули своих многочисленных братьев, которые были замучены, убиты, сгорели заживо на кострах.

Его собеседник скрестил ноги. Лэнг заметил, что на нем короткие носки, которые предписывала мужчинам европейская мода.

— Кому спастись, а кому остаться, решал Бог, а вовсе не мы.

Лэнга так и подмывало спросить, как же Господь сообщил о своем волеизъявлении — на каменных скрижалях или через неопалимую купину? — но сказал он совсем другое:

— Но Климент должен был радоваться тому, что ему удалось разделаться с вашим орденом. Ведь, прямо выражаясь, вы шантажировали его точно так же, как и современных понтификов.

Седой запустил руку во внутренний карман пиджака, извлек серебряный портсигар и протянул его Лэнгу, чтобы тот мог взглянуть.

— Вполне возможно, что на его изготовление ушло несколько из тех пресловутых тридцати сребреников, которыми заплатили Иуде. — Он вынул сигарету и предложил ее Рейлли.

Тот покачал головой.

— Не курю. Забочусь о здоровье.

Если тамплиер и уловил иронию, то не подал виду.

— Знаете, мистер Рейлли, «шантаж» — очень грубое слово. Мы предпочитаем говорить, что охраняем главную тайну римских первосвященников. — Он прикурил от золотого «Ронсона».

— Да-да, с тех пор, как неведомым образом обнаружили ее во время Крестовых походов, — добавил Лэнг.

Пожилой человек выдохнул струйку голубого дыма, которую тут же унес ветерок.

— Да, некоторое время мы служили истинной Церкви.

Рейлли даже не попытался скрыть презрение, прозвучавшее в его голосе.

— Служили? Убивали, шантажировали… Не очень-то по-христиански.

— Как ни прискорбно, несовершенство этого мира не позволяет нам последовательно воплощать в жизнь христианские добродетели. — Может, предыдущие слова Лэнга и оскорбили Седого, но тот никак этого не проявил. — Ведь наш орден был учрежден как военный и уделял основное внимание искусству войны, не отличающемуся милосердием. Это было необходимо тогда, но и сегодня время от времени приходится прибегать к подобным мерам. К счастью, благодаря таинствам исповеди и причастия нам отпускаются такие грехи.

— Даже убийство женщин и детей?

— Мистер Рейлли, у нас нет времени на идеологические диспуты. — Седой погасил сигарету. — Скажу вам лишь вот что: когда Иерусалим был в наших руках, один из братьев натолкнулся на некие пергаменты, которые и привели нас сюда. Да-да, те самые, которые священник Соньер отыскал в своем алтаре. — На его губах вновь мелькнула и исчезла холодная улыбка. — Мистер Рейлли, мы знаем, что вам известно, кто такой Соньер. С какой бы еще стати вам вздумалось навестить столь жалкое место, как Ренн-ле-Шато? То, что мы нашли здесь, на Карду, необходимо защищать, и неважно, кто и что от этого пострадает.

— А как же насчет «возлюби ближнего»?

Держа в одной руке письмо, Седой оперся другой о камень и поднялся с него с легкостью, которая сделала бы честь и более молодому человеку.

— Мистер Рейлли, я ответил на ваш вопрос. Да, мы тамплиеры. Теперь вы можете оказать мне любезность, ответить на мой вопрос, либо… — Он кивнул крепышу со шприцем.

Карду

— Хорошо бы выстрелить, прежде чем он всадит иглу, — сказал человек с биноклем снайперу. — Могу держать пари, что там какая-нибудь редкая гадость.

Стрелок не шевельнулся.

— Самой большой гадостью для мистера Рейлли будет, если я потороплюсь, промажу и всажу ему пулю в голову.

Человек с биноклем промолчал. Он и сам знал, что попасть в цель с такого расстояния можно, лишь обладая навыком и немалыми знаниями в области метрологии, математики, химии, физики и биологии.

Чем больше расстояние от стрелка до цели, тем сильнее скажется даже легкий ветерок. Порох, приводящий пулю в движение, должен обладать строго определенными качествами, гореть так, как положено, и никак иначе, передавать пуле ровно столько энергии, сколько необходимо. Мало — и пуля упадет, не долетев до цели. Много — траектория, вероятнее всего, окажется чересчур настильной. Получится перелет, да и скорость полета пули будет не такой, как предполагалось. Значит, сильнее скажутся и ее вес, и всякие внешние факторы.