Петр Владимирский - Грязные деньги

Никакой особенно бурной благодарности она Вере не выражала, как будто спасение глупых артисток — это для ее подруги так, семечки и привычное дело. Лида даже сделалась немного задумчивой.

— Кофе хочу, — заявила Вера, рассудив, что с ее подругой нужно быть такой же, как она, — бесцеремонной. — И булочки какие-нибудь, ну не знаю, шоколадку там. Сделаешь?

— Да-да, конечно, пойдем… Сейчас все организую, у меня там наготовлено, Вадим состряпал плов, пальчики оближешь… Ты же голодная, небось?

Завьялова хлопотала и была непривычно молчалива. «Чего-то недоговаривает», — подумала Лученко.

— Ты моя должница, — сказала Вера. — Возражений нет?

— Что ты! Конечно! Я так счастлива…

— Значитца так. Первое: можно у тебя пожить пару дней? А то мне, понимаешь, пока негде.

— Давай, живи сколько хочешь, что за вопросы.

— Второе: теперь я к тебе в театр до конца жизни буду ходить бесплатно.

— Само собой!

— Третье… Ты пальчики загибаешь? Загибай, загибай. Третье: и имею право в театр кого угодно с собой приводить.

— Конечно!

— А также требую право первой ночи с любым твоим мужиком.

Лида уронила вилку и уставилась на Веру.

— Шучу, шучу! — рассмеялась та. — Но никогда не смей больше меня ревновать ни к кому! Ты же знаешь, у меня есть Двинятин.

— Верка, ты садистка. Надо же совесть иметь! Так испугала…

Они поели плов, закусили соленым огурчиком, поставили чайник, чтобы насладиться кофе. Вера нарочно молчала. И наконец дождалась.

— Слушай, я должна тебе это рассказать, — сказала Лида с таинственным видом, — а то просто лопну.

— Я вся внимание.

— Ты не поверишь. Оказывается, эта молодежь, то есть ребята-артисты из моего театра, они устраивали разные козни и диверсии…

— Знаю, — вздохнула Вера. — Воевали таким способом против строительства торгового центра напротив театра. И против варварских методов стройки: у вас же по фасаду театрального здания трещины пошли. А главным у твоих диверсантов был Антон.

— Ну, — протянула Лида разочарованно, — с тобой неинтересно. Ты все знаешь, колдунья этакая!

— Но у тебя что-то другое было на уме, что-то посерьезнее. Выкладывай.

— Это правда… Понимаешь, мне-то их борьба с ветряными мельницами мимо кассы, но у парнишек была всякая хитрая техника. А я же ревновала Антошку, как не знаю кто. Ну и, в общем, уговорила поставить в его гримерную маленькую такую телекамеру. Сказала ребятам: раз вы воюете против стройки, а у нее наверняка высокие покровители, то вам надо себя обезопасить, на случай, если придут угрожать. В гримерке у них собирался как бы штаб. И техник согласился. На самом деле я хотела знать, кого Антон к себе приводит, ведь у меня недавно закончился с ним роман… И для меня он еще не совсем закончился.

— А еще ты хотела знать, не мелькнули там я, — спокойно сказала Вера.

Лида от неловкости замешкалась.

— Я уже все поняла, Лидуся. Кто там был, на записи? Кого вы увидели?

Лида стала ругать безрукого мальчишку, который поставил камеру криво и косо. В общем, когда артисты после убийства спохватились и кинулись смотреть записи с камеры, то ничего интересного на ней не увидели, только в зеркале мелькнуло чье-то ухо. А запись милиции не отдали, умолчали — ведь тогда надо было признаться в своих хулиганских действиях на строительстве, запугивании рабочих.

— Да и вообще, — подвела итог Лида, — наших ментов все знают и дела с ними иметь не хотят. Артистов самих сразу бы повязали и повесили бы на них все смерти на этой уродской стройке. Так оно все и оста…

Вера вскочила.

— Мне надо срочно, немедленно посмотреть эту запись! Звони в театр, ребятам, черту, дьяволу! Скажи, чтобы мне ее показали.

— Я поеду с тобой, — сказала ошеломленная актриса. — Мне все равно на репетицию. А что случилось?

По пути Вера позвонила Андрею и сообщила, что давно приехала, соскучилась, но надо тут кой-какие дела решить, в театре. Потом она смотрела запись раз десять, от начала до конца. Действительно, только ухо. Но ухо особенное.

Вера все поняла. Окончательный узор сложился.

* * *

Перед дверью в квартиру Даши Сотниковой ветеринар что-то достал из сумки. Это что-то было мягким, пушистым и беззащитным, Двинятин обернул его в бумажный пакет с серебряной фольгой и нажал на звонок.

Открыла Дарья, мужчина вошел в ярко освещенную гостиную и продекламировал:

— «У меня уже готов для тебя букет котов, очень свежие коты! Они не вянут, как цветы». — Тут он запнулся. — Как там дальше? А! «Я принес букет котов, дай скорее вазу. Очень свежие коты — это видно сразу!»

Сотникова всплеснула руками:

— Мамочки мои!

Из нарядного кулька вылез на свет божий очаровательный котенок в плюшевой дымчато-голубой шубке. Он уставился удивленными изумрудными глазками на Дашу, посмотрел на Андрея, на пакет, откуда вылез. На его умильной мордочке легко читалась простая мысль: «Спрятаться обратно или здесь дадут вкусненького?»

— Кто это? — прошептала сраженная наповал женщина.

— Британец, полтора месяца. Смотри, какой крупный.

— Андрюха! Это мне?! Что за чудо такое?

— Ну, не мне же. Британцы — они очень ласковые и очень красивые. Этот с отличной родословной, учти. Береги его!

Котенок подошел к Даше, она его погладила. Он громко заурчал. Сотникова села на диван, взяла котенка к себе на колени…

— Но ведь я целыми днями на работе! — спохватилась она.

Андрей пожал плечами: дескать, ерунда.

— Наш мальчик отличается терпеливым и спокойным нравом. Лишь бы была вода в поилочке и еда. Ну, со временем мы можем устроить ему подружку или друга…

— Так, Двинятин! — улыбнулась Даша. — Остынь! Лучше скажи, где ты раздобыл такое чудо?

— Обслуживаю одну фелинологическую организацию, вот они мне и удружили. Новый год же на носу!

— Спасибо тебе, Андрей. — Даша терлась лицом о пушистую шерстку котофея. — А как ты узнал, что я давно мечтала о таком вот существе?

— Ну, есть такая наука — зоопсихология. Зная ее, можно понять, кто кому нужен.

— Ты прямо как Вера… — Сотникова осеклась и посмотрела на гостя исподлобья, не зная, что говорить и делать дальше.

— Так вот, — деловито заметил Андрей, — как раз о Вере и о тебе. Я ведь зачем приехал? Хватит тебе дурью маяться, корчить из себя жертву предательства. Никто тебя не предавал.

— Андрей! Ты ничего не знаешь! — вспыхнула женщина. — Вере ничего не стоило выполнить работу для Чернобаева. А теперь по ее милости мы закрываемся.

— Смешная ты, Сотникова. — Двинятин отошел к балкону, приоткрыл дверь и закурил. — Ты с человеком дружишь полтора десятка лет и ничего про нее не поняла?..

— Настоящей женской дружбы не бывает. Это всем известный факт, — огрызнулась Сотникова.