Андрей Курков - Ночной молочник

– Сейчас приедут! – доложила она хозяйке. – Ты бы переоделась, Аннушка.

Аннушка, вздохнув, ушла. Дарья и Вероника остались вдвоем.

– Что там? – шепотом спросила Вероника.

Дарья Ивановна скривила губы, показывая, что ей говорить об этом неприятно. Но все-таки хоть чуть-чуть, да утолила любопытство подруги.

– Аннушкин муж испортился, – сказала. – Пахнет немного не так… Там вообще вся комната этим «Хуго Боссом» пропитана, надо проветрить, а то эти специалисты другой запах не уловят!

Вероника осталась одна на кухне. Засвистел вскипевший чайник. Она отключила газ. Посмотрела в окно, за которым солнышко разливало по городу нежный теплый свет.

Прошло минут двадцать, прежде чем обе ее подруги вернулись на кухню. О чайнике не вспоминали. Анна, переодетая в длинную черную юбку и вязаный синий свитер, то и дело косилась взглядом на будильник.

Наконец в двери позвонили. Пришел мужчина из пластилизационной мастерской.

– Где он тут у вас? – спросил, оглядываясь по сторонам.

– Ты лучше туда не заходи, – сказала Дарья Ивановна Веронике.

И Вероника снова осталась одна на кухне. Сама себе заварила чаю.

Прислушивалась к голосам, доносившимся из комнаты. Громче всего звучал голос Дарьи Ивановны, но разобрать отдельные слова Веронике не удавалось.

Минут через двадцать снова позвонили в дверь. В этот раз пришли двое санитаров с носилками. Забрали мужа Аннушки, а следом за ними ушел и специалист по пластилизации.

Дарья Ивановна и Аннушка вернулись на кухню. Обе выглядели подавленными и уставшими. Вероника почувствовала себя лишней.

– Я пойду, – сказала она, поднимаясь из-за стола.

– Останься! – попросила Дарья Ивановна. – Надо посоветоваться.

Наступившая за этими словами пауза длилась минут десять. Наконец Дарья Ивановна погладила Аннушку по плечу, посмотрела на нее нежно.

– Наверно, придется тебе от него отказываться… Деньги они вернут, ты же слышала!

Анна кивнула.

Дарья Ивановна посмотрела на Веронику.

– Ты же нам поможешь? – спросила.

– Да, – пообещала Вероника, почувствовав, что в этот раз подруги действительно нуждаются в ее помощи.

Город Борисполь. Улица 9 Мая

Дима так долго притворялся спящим, что и в самом деле чуть не заснул под шепот лежащей рядом Вали. А она все спрашивала:

– Как малыша назовем? Может, Ваней? Или Мариной?

– Подождать надо, – ответил ей сначала Дима, думая больше о до сих пор не прочитанной записке, вытащенной из входной двери, чем об имени будущего младенца. – Вот родится, тогда и назовем.

– Лучше бы заранее имена выбрать. Одно для мальчика, а второе – для девочки! – твердила шепотом жена.

Дима отвернулся к окну, и теперь теплый шепот жены согревал ему затылок.

– Ну чего ты? – обижалась Валя. – Это ж надо вместе решать!

– Давай завтра решим, – не оборачиваясь, буркнул Дима. А сам подумал: «Заснула бы ты уже наконец!»

Валя в конце концов и заснула, согревая своим теплым дыханием затылок мужа. Может, именно ее дыхание и столкнуло старавшегося не заснуть Диму в сладкую дрему. Но он оттуда вырвался. Тихонько выбрался из-под одеяла. Натянул спортивные штаны и босиком вышел в коридор. Из кармана висевшей на крючке куртки вытащил записку и отправился на кухню.

«Кухонный» Мурик, потревоженный внезапным ярким светом, недовольно сощурил маленькие кошачьи глазки.

А Дима развернул бумагу и поднес поближе к глазам.

«Надо срочно поговорить. В десять вечера у памятника Неизвестному солдату. Не придешь – ночью подожжем дом».

Диме стало холодно. Он посмотрел на свое испуганное отражение в оконном стекле и еще больше испугался. Понял, что кто угодно может сейчас наблюдать за ним с улицы. Подскочил, успел глянуть на часы перед тем, как выключить свет. Половина одиннадцатого! Значит, кто-то ждал его сегодня вечером у Неизвестного солдата! А может, еще ждет?

Уже сидя в темноте, Дима стал всматриваться в заоконную темень. Неподвижность едва различимого дворового пейзажа чуть-чуть успокоила его. Но страх снова поднимался, и теперь он как бы заходил с другой стороны. Словно бы из-за спины. Дима чувствовал его новое приближение. Надо было куда-то спрятаться. «В гараж! – понял он. – Надо закрыться в гараже! Там же есть лекарство от страха!»

В коридоре набросил на голое тело куртку. Нащупал в кармане гаражный ключ. Хотел было выйти, но остановился. Вернулся к дверям в спальню. Приоткрыл. Позвал шепотом своего Мурика. Кот тут же прошмыгнул в коридор через приоткрытую дверь.

В гараже Дима первым делом включил обогреватель. Потом налил себе стопку водки. Выпил одним глотком. Нашел на полке с инструментами ампулу. Отбил ей щелбаном верхушку и нашел взглядом Мурика, жадно смотревшего на своего хозяина.

– Слушай, – задумчиво проговорил Дима, не сводя глаз с кота. – Ты меня извини, но эта штука мне сейчас нужнее.

Он вытряхнул содержимое ампулы в стопку.

– Тебе ведь уже ничего не страшно, – стал оправдываться он перед котом. – Ты уже бультерьера замочил. Тебе теперь ничего не страшно. А мне…

И он, чтобы не продолжать свой монолог перед Муриком, опрокинул стопку в рот. Потом еще языком по внутренним граням стопки прошелся, чтобы ни капли в ней не осталось.

– Все, – выдохнул он с облегчением. – Теперь мне не страшно!

Сказал и с сомнением прислушался к собственному голосу. Голос у Димы дрожал.

Налил в стопку водки. Выпил. Протянул ладони к уже раскрасневшейся спирали обогревателя.

– мне не страшно, – прошептал он, глядя на свои руки, на тыльную сторону ладоней.

Тепло от обогревателя стало расслаблять Диму.

– мне не страшно, – повторил он и внезапно, в глубине души, обрадовался.

Страх действительно куда-то пропал.

– Ну и пусть поджигают, – сквозь странную, усталую ухмылку прошептал он. – Посмотрим еще, кто кого подожжет! Все, пошли! – сказал он коту, поднимаясь на ноги.

Вернувшись в дом, Дима тщательно закрыл входные двери. Позапирал на задвижки все форточки. И лег в кровать, согретую спящей женой.

Киев. Мариинский парк

Интенсивность солнечных лучей не могла не отразиться на уровне оживленности мариинского парка. Когда стояли морозы, весь он, парк, был как на ладони. Никто по нему не гулял, на скамейках никого. Но теперь, с приближением весны, люди потянулись к природе, а потому как природы в центре Киева в связи с продолжавшимся строительным бумом становилось все меньше и меньше, мариинский парк, в очередной раз защищенный одновременно и парламентом, и президентом от превращения в строительную площадку торгово-гостиничноофисно-развлекательного комплекса «Президентский», оставался главным оазисом для прогулок людей и выгула собак.