Андрей Курков - Ночной молочник

Семен задумался об Алисе. Вспомнил все, что он знал о ней. Вспомнил ее лицо, когда она открыла ему дверь. В об-щем-то обычное лицо, на которое он бы не обратил внимания на улице. На дневной улице. Но ведь ночью он обращал на нее внимание. И на фотографиях Володьки она получилась красивее и привлекательнее, чем в жизни. Семен взял в руки фотографию Алисы. Всмотрелся в ее глаза.

«Внутренняя красота?» – подумал он, припоминая свои подростковые годы и разговор с учителем географии, который любил повторять мальчишкам-старшеклассникам: «Некрасивых девушек не бывает, вы просто не умеете на них правильно смотреть!»

Семен вдруг задумался: а в какую из следующих ночей он снова ее увидит? Когда снова пойдет к ней и останется на несколько часов? Ему опять захотелось побольше узнать о своих с ней ночных отношениях. И тут вспомнился один из недавних разговоров с Володькой. Разговор о цифровом диктофоне. И Семен воспрянул духом. Бросил взгляд на часы. Набрал по мобильнику Володьку и попросил за ним не заезжать, а отправляться прямо в молочную кухню. Он, Семен, туда сам к одиннадцати подъедет.

Бережно Семен закрыл тетрадь-дневник аптекаря и спрятал его на самой верхней полке навесного кухонного шкафчика, где лежали всякие гарантии и инструкции к пылесосам, утюгам и к другой домашней технике. Ему теперь не хотелось, чтобы Вероника листала эту тетрадь с рисунками, как какой-нибудь глянцевый журнал в парикмахерской. Эта тетрадь теперь касалась и его, Семена, личной жизни. Бессознательной или подсознательной – это уже неважно.

На улице, проходя мимо ранее им же повешенного на гвоздик веночка, Семен неожиданно подумал о том, что в тетрадидневнике могут быть записи об Алисе. Ведь, судя по рисункам, они были знакомы. Или близко, или не очень. Если не очень, то аптекарь обладал завидным талантом воображения.

Купив самый маленький диктофон-цифровик – размером со спичечный коробок, только намного тоньше, Семен на автобусе «двадцатке» доехал до молочной кухни. Володькиной «нивы» он не увидел. Посмотрел на часы – 10.38. Решил прогуляться по мариинскому парку.

Аллеи парка были старательно очищены от снега. На ближайшей скамейке, несмотря на нулевую температуру, сидели две молодые женщины в дубленках и курили. Навстречу не спеша шел старичок с собачкой на поводке. Семен сразу отметил, что у старичка была военная выправка – наверное, какой-нибудь отставной генерал или полковник.

Вдруг и самому захотелось присесть. Присесть и почитать инструкцию купленного двадцать минут назад цифрового диктофона.

Когда присел, холод скамейки сразу передался ногам. Семен оглянулся на женщин в дубленках, удивляясь их морозоустойчивости. Но курившие женщины были хорошо защищены от скамеечного холода – их дубленки были длинными, а у Семена – только короткая кожаная куртка, под которой рубашка и вязаный свитер. Брюки, хоть и шерстяные, тоже особенно от холода не спасают.

Отложив чтение инструкции на потом, Семен продолжил прогулку аллеями парка. Вышел к палаткам, поставленным перед центральным входом в Парламент. Провел безразличным взглядом по лозунгам, почему-то выставленным в сторону парка, а не в сторону оплота демократии. «Крым останется русским», «Не зрадь Майдан», «Справедливость есть, за нее стоит бороться!», «Оранжевой чуме – нет!», «НАТО в жопу!»

Пожал плечами и повернул по аллее направо, к смотровой площадке, с которой открывался вид на левый берег Днепра.

На последней скамейке увидел молодую беременную женщину. Она была одета в длинное темно-синее пальто, на голове то ли ондатровая, то ли пыжиковая шапка мужского покроя, явно неуместная, из-под которой выглядывают кучерявые темные волосы.

Семен замедлил шаг. Отметил, что пальто было явно не ее, на размер или два больше. Но сапоги дорогие и, должно быть, теплые. А лицо красное, заплаканное. И какой-то отчаянный, замерший на одной точке взгляд. Она смотрела просто перед собой, как внутрь туннеля или в неизвестное будущее.

Дойдя до парапета смотровой площадки, Семен еще раз оглянулся на женщину. Она по-прежнему сидела в той же позе, так же неподвижно.

Посмотрев на часы, Семен понял, что пора возвращаться. На обратном пути не удержался и еще один взгляд на беременную бросил. Ее лицо вдруг показалось ему удивительно красивым. Тонкий нос, крупные, кажется, карие глаза, пухлые губы без помады. Опять вспомнился школьный учитель географии. «Я на нее, наверно, правильно посмотрел!» – подумал Семен на ходу.

Володькина «нива» уже стояла под парадным. Ребята в комбинезонах снесли вниз и погрузили в машину четыре бидона козьего молока. Володька сел за руль, и они поехали.

– Знаешь, – заговорил, не отвлекаясь взглядом от дороги, Володька, – мы уже столько этого молока перевезли, и нас им ни разу не угостили! Странно! Не пора ли нам попробовать? Ты пил когда-нибудь козье молоко?

– Нет, – признался Семен. – Зато сыр пробовал.

– Ну и как сыр?

Семен отрицательно мотнул головой.

– Вкус кислой сырости, – добавил он.

Володька понимающе кивнул.

Через час подъехали к детскому дому. Старшеклассники сняли бидоны, слили молоко в мастерской-сыроварне. Директор, выйдя к Семену и Володьке, был приветливее обычного. Или это настроение у него в ожидании весны улучшилось, ведь во время их короткого разговора он несколько раз посмотрел с улыбкой на небо, на солнце.

Семен попросил у него сыра для Геннадия Ильича.

– Да, да, я приготовил! – махнул рукой хозяин детского дома. – Эй, Коля! – позвал он, и тут же длинноногий худой парень откликнулся взглядом. – Пакет синий там, на столе лежит! Принеси!

В пакете было килограммов пять весу. Семен положил его на заднее сиденье «нивы» и вернулся к собеседникам.

– Знаете, что забавно, – произнес директор. – Мы тут сочинение о смысле жизни писали. Так пятеро ребят, судя по их сочинениям, решили, что смысл жизни – это труд! – И он кивнул на мастерскую-сыроварню. – Раньше у них таких мыслей не было. Я их всех как облупленных знаю. У нас сочинения о смысле жизни в программе каждые полгода!

Попрощались с директором тепло, почти по-приятельски.

На обратном пути Семен похвастался другу своим цифровым приобретением.

– Так что, мне сегодня спать не ложиться? – с издевкой спросил Володька.

– Я тебе вечером позвоню и скажу, – пообещал Семен.

– А ты, кстати, ту сим-карточку в телефон вставлял?

Семен автоматически залез рукой во внутренний карман куртки, нащупал конверт.

– Нет, я и забыл об этом, – растерянно произнес он. – Вечером вставлю, у меня где-то старая «Нокия» валяется.

Возвратив пустые бидоны на Грушевского, друзья попрощались. Володька уехал, а Семен с синим пакетом в руке прошел мимо Дома офицеров, свернул направо и, взяв в гастрономе растворимого кофе «три в одном», отошел к высокому столику. Опустил одноразовый стаканчик с кофе на столешницу, набрал номер Геннадия Ильича.