Гордон Стивенс - Проклятие Кеннеди

— Перед «линкольном» затормозит автомобиль. Он будет легко узнаваем, так что вы поймете, что позади него едет Голубь. — Бретлоу уже все продумал — ведь для этого ему не надо было знать точное место, где будет нанесен удар.

— Тогда надо быть уверенными, что перед машиной Голубя в нужное время затормозит именно наша машина.

Шеф уже все продумал — Хендрикс знал это.

— Голубя поведут по шоссе несколько других машин, впереди и позади него, так что он будет двигаться по нужной полосе и с нужной скоростью. Одна из этих машин и встанет на светофоре — а может быть, она вынырнет с боковой улицы. Остальные уедут, но не раньше, чем убедятся, что нужный автомобиль затормозил перед Голубем и тот не может объехать его.

— Когда вы все это организуете?

— Уже сделано.

Хендрикс так и думал.

— Когда мне дадут «добро»?

— Когда все будет известно наверняка.

Совещание групп из Лондона и Форт-Брагга началось в восемь, в гостиной специально снятого дома близ Истерн-Маркет. Почти все — мужчины, одна женщина, Хазлам во главе. Процедура была стандартной и накатанной: мишень, угроза и общий порядок действий в течение ближайших сорока двух часов: распределение ролей и возможность отрепетировать отдельные моменты.

Ко времени его последней сегодняшней встречи с Донахью — она состоялась в полвторого ночи — оба были заметно уставшими и подкрепляли свои силы виски с большим количеством содовой.

— Меня по-прежнему волнует Бретлоу.

Они были одни на задней веранде, выходящей в сад. Донахью сидел в кресле-качалке, которое сделал его дед по материнской линии, — когда его дочери были маленькими, он убаюкивал их, сидя в этом же кресле. Откупоренная бутылка стояла на полу справа от него.

— Что именно? — Хазлам сидел в кресле напротив.

— Он это или не он.

— Вы же помните, как мы договорились. Если это Бретлоу, все под контролем. Если нет, ему не о чем беспокоиться.

А если это не Бретлоу, но враг все же нападет на него, Хазлам с Джорданом позаботятся и об этом, подумал Донахью. Он нагнулся и протянул Хазламу бутылку; Хазлам подлил себе в стакан и вернул бутылку обратно. Донахью поставил ее на пол и поглядел в окно, затем снова перевел взгляд на своего собеседника.

— Тем вечером у меня в кабинете. Разговор, которого как бы не было.

— Да.

— Будем считать, что не было и этого.

— Понял.

Донахью опустил свой стакан.

— То, что я хочу сказать, основано на предположении, что если это Бретлоу, то он действует либо независимо от Управления, либо заодно с небольшой группой сотрудников Управления.

Что облегчает мне дальнейшее; он поднял стакан и вновь наполнил его.

— Управление пережило тяжелые времена: Иран-контра, война в Персидском заливе. Многие думают, что ЦРУ — это ужасно плохо и что теперь, после конца холодной войны, мы можем обойтись без него. Я же считаю, что девяносто девять и девяносто девять сотых процента всего личного состава ЦРУ — хорошие, честные люди, готовые положить жизнь за свои идеалы. — Таким, наверное, был раньше и Том Бретлоу, подумал он. — А еще я считаю, что при нынешнем положении вещей нужда в ЦРУ отнюдь не отпала. Изменился лишь характер войны, изменились методы. Но ЦРУ и его люди нужны нам по-прежнему.

Так к чему все это, Джек?

— Когда я стану президентом, я разделаюсь с тем, чего не одобряю, уберу людей, которые кажутся мне плохими. А остальных стану поддерживать всеми силами. Поэтому, что бы ни случилось во вторник, я не хочу, чтобы пострадало Управление.

— Конкретнее?

— Если это Том Бретлоу, пусть никто об этом не узнает.

И еще…

— Как бы это ни кончилось, пусть в чужих глазах Том останется героем.

Наступил понедельник; в Лондоне закапал с серого неба первый редкий дождичек, и на серых мостовых появился первый мокрый глянец. В половине восьмого на рабочие места прибыли первые сотрудники из пригородов, между восемью и девятью редкие капли превратились в ливень; в девять тридцать все снова утихло.

В девять сорок пять у здания на Олд-Брод-стрит затормозили три машины; водители остались внутри, а их пассажиры быстро и уверенно вошли в здание. Охранник попытался остановить их.

— Таможенно-налоговая инспекция Ее Величества. — Один из вошедших поднял свое удостоверение к лицу охранника, а другие уже вызвали лифт. Спустя двадцать секунд они ступили в мраморный коридор на шестнадцатом этаже, повернули направо, потом налево, через двойные стеклянные двери в отделение «Банка дель Коммерчио Интернационале».

— Доброе утро. — Главный инспектор улыбнулся дежурному. — Мне нужно пройти в кабинет мистера Лапуччи.

Через пятнадцать секунд к нему вышла секретарша управляющего.

— Доброе утро, мистера Лапуччи, пожалуйста.

— Его нет. Он на совещании.

— Таможенно-налоговая инспекция Ее Величества. — Он показал ей удостоверение. Их служба обладала большей властью, чем полиция. Минуту спустя он уже стоял в кабинете, который прежде занимал Манзони.

— Вот документы, согласно которым мне должны предоставить доступ ко всем без исключения материалам, имеющим отношение к счетам под названиями «Небулус», «Ромулус» и «Экскалибур».

Через час после того как Бретлоу вошел в свой кабинет, ему позвонил Майерскоф. Что-то в тоне Майерскофа, легкий нажим в его голосе, когда он просил принять его, заставили Бретлоу пригласить его немедленно.

— Это митчелловское расследование, — Майерскоф явно волновался; глаза его бегали, губа была закушена.

— Что такое?

— Только что британская таможня явилась с проверкой в лондонское отделение БКИ.

Успокойся, хотел сказать ему Бретлоу, начни сначала, расскажи все подробно.

— Как это затрагивает нас? — спросил он.

— Инспекторам были даны санкции проверить все материалы, имеющие отношение к конкретным счетам.

— Какие же это счета?

— «Небулус», «Ромулус» и «Экскалибур».

Бретлоу потянулся за сигаретами.

— Это точно?

— Абсолютно.

Бретлоу откинулся на спинку кресла и закурил «голуаз».

— Откуда у британской таможни эти сведения? Почему ты упомянул о митчелловском расследовании?

— Потому что англичанам пришли документы из Вашингтона, а в них говорилось об отмывании денег, заработанных на наркотиках, и о митчелловском расследовании.

— Спасибо, — сказал Бретлоу. За то, что сообщил мне, за то, что не медлишь в сложной ситуации. Слава Богу, что он прикрыт, слава Богу, что он спланировал все так, чтобы защитить себя. — Дай знать, если обнаружится еще что-нибудь.

— Конечно, — Майерскоф поднялся со стула.

— Еще одно, — остановил его Бретлоу. — Ты сказал, что заявление поступило из Вашингтона.