Гордон Стивенс - Проклятие Кеннеди

— Но почему нет? Что ему мешает?

Они пошли дальше.

— Не знаю.

«Шевроле» забрал Бретлоу в половине шестого.

ЗДО снова пришел рано, все заметили это; покупает кофе вместе со всеми, рукава рубашки закатаны, пиджак висит на руке, пластиковая чашка и блюдце пристроены на портфеле. ЗДО не задирает носа, а спокойно шутит с тем, кто стоит перед ним. Все это выглядело не просто новой привычкой; это было чем-то вроде ритуала, клятвы. ЗДО говорил им, что он ищет ублюдков, взорвавших шефа Боннского отделения.

Они нужны мне, Мигт.

Слова Бретлоу, адресованные Крэнлоу в Бонне, стали известны людям, они передавались из уст в уста в кабинетах и кафетериях Лэнгли, их шептали друг другу в гастрономе Маклина, где встречались старые соратники.

Оборви им яйца.

Не в буквальном смысле, разумеется.

Хотя…

Ближний Восток в начале восьмидесятых; граждане США в постоянном страхе — того и гляди убьют или, что более вероятно, похитят или возьмут в заложники. Так почему русские выходят сухими из воды, спрашивали себя все; почему, в то время как служащие Управления ходят по тонкой ниточке, Советы не страдают от тех же проблем? А потом на волю просочилась такая история: однажды сотрудник КГБ был похищен, но на следующий день предполагаемые виновники исчезли, а когда их нашли, еще через день, их гениталии оказались у них во рту. Наутро сотрудника КГБ вернули — ни выкупа, ни долгих переговоров — и после этого никого из советских подданных больше не трогали. Стало известно даже имя офицера, санкционировавшего наказание. Маленко.

— Доллар двадцать, мистер Бретлоу.

— Спасибо, Мак.

Неся на портфеле кофе и булочку, он поднялся на восьмой этаж.

Обычные брифинги до одиннадцати — он положил портфель, повесил пиджак, открыл кофе и просмотрел расписание. Специальный брифинг с Крэнлоу, который прилетает из Бонна, в одиннадцать пятнадцать, ленч с ДЦР и приглашенными сановниками в двенадцать, похороны Зева Бартольски в три. Потом — отправление в аэропорт «Эндрюс» и ночной полет в Берлин — якобы на местное совещание, однако на самом деле ради встречи с Маленко, которая готовится в полнейшей тайне.

Булочка была свежей и напомнила ему о завтраках с детьми в прежние времена. Он откусил немного, включил компьютер, проглядел свою электронную почту, потом загрузил «Прокомм-плюс» и набрал код информационной сводки «Зевс».

Если с Бенини возникла проблема, лучше заняться ею сейчас, а не ждать очередных сообщений от Майерскофа. А если так, значит, лучше задействовать Хендрикса сразу — потом, если Майерскоф сообщит, что Бенини нашелся, можно будет снова вернуть все на свои места. Ящики внутри ящиков: он использует Хендрикса, но предпочитает не вникать в детали его работы, тогда как сам Хендрикс не знает, кто нанимает его и кто контролирует.

Он набрал свой пароль, проник в электронную почту «Зевса» и оставил там сообщение для Хендрикса. Ничего явного и даже зашифрованного — просто просьба оставить номер и время, когда можно будет выйти на связь. Но чтобы прочесть это сообщение, нужны были код и пароль, которые знал только Хендрикс.

В старые времена это было бы письмо в условленном месте или телефонный звонок по незарегистрированному номеру. Сегодня это было послание по одному из электронных информационных каналов, ежегодно вводимых в эксплуатацию мириадами мелких компаний; только в Вашингтоне их было около трехсот. Хендриксу даже не надо быть дома, чтобы получить его; он может использовать компьютер в любом уголке земли, подключить модем и войти в систему. А прочтя сообщение, Хендрикс сотрет его и оставит ответ — на вид тоже вполне невинный, — содержащий номер, по которому с ним можно связаться. Скорее всего, это будет номер телефона-автомата, позволяющего отвечать на внешние звонки и находящегося или на железнодорожной станции, или в фойе какого-нибудь отеля. Плюс время, назначенное для связи.

В старые времена были бы нужны дополнительные заслоны — люди между Бретлоу и Хендриксом, чтобы избежать прямого контакта и предохранить ЗДО от ответственности, если случится что-нибудь непредвиденное. Но электронная почта обеспечивала необходимую развязку.

Ящики внутри ящиков.

Бретлоу вышел из программы и отхлебнул еще горячего кофе.

Разговор Майерскофа с Бекки Лансбридж состоялся в девять. Это была одна из рутинных бесед, какие он проводил с каждым своим сотрудником. Она прекрасно выглядит, подумал он, сегодня она выглядит просто потрясающе. Когда она вышла, он во второй раз за сегодняшний день позвонил в Милан, затем переключил свое внимание на собранные ею отчеты различных лиц, чье положение в оборонной промышленности округа Колумбия или политических учреждениях на Холме могло обеспечить доступ к материалам, могущим представить интерес для Управления. Конечно, никто из авторов ответов не имел понятия, для кого он пишет, а все сотрудники ЦРУ, входящие с ними в контакт, действовали совершенно раздельно и знали имена и должности только своих подопечных.

Сегодня эти документы занимали пятнадцать страниц. В трех отчетах не было ничего любопытного, в двух описывались новые свидетельства, которые вот-вот будут представлены конгрессменам, ведущим отдельные правительственные расследования, а еще два содержали сведения о расследованиях такого же рода, но еще не начатых.

В четверть двенадцатого он попросил, чтобы его принял ЗДО.

— Где Крэнлоу? — спросил Бретлоу у Мэгги Дубовски.

— Только что сообщили. Его рейс задерживается, и он будет здесь не раньше двух.

— Тогда скажи Майерскофу, что я приму его через десять минут.

Шесть минут спустя ему передали, что Майерскоф ждет. Такой уж он, Майерскоф, едва не рассмеялся Бретлоу: все торопится, и чем дальше, тем больше. Однажды он появится на очередном совещании раньше, чем уйдет с предыдущего.

— Бенини все еще нет. Его секретари не говорят ничего внятного о его местонахождении, а номера для экстренной связи молчат.

Все это важно, подумал Бретлоу, но Майерскоф попросил о приеме не ради этого.

— Пока никаких предположений о том, что могло с ним случиться? — спросил он.

— Нет.

— Со счетами все в порядке?

— Да.

— В таком случае, будем надеяться, что ничего плохого не произойдет и все образуется. Что еще?

— Больше ничего.

Майерскоф передумал. Майерскоф пришел сюда, чтобы сказать ему о двух вещах. Во-первых, о деле Бенини, а во-вторых — о чем-то, что потом решил оставить в секрете — возможно, ради того, чтобы еще раз все проверить. Значит, это не так важно, чтобы Майерскоф рискнул высунуться, потому что, если дело сверхважное, Майерскоф не может умолчать о нем — хотя бы ради того, чтобы прикрыть собственную задницу.