Алексей Евдокимов - Слава богу, не убили

Музыку вырубили, началось профессиональное препирательство, в котором он ни бельмеса не понимал, перешедшее во всеобщий вольный, со ржанием, треп; Андрюха промежду прочим представил Кирилла как бы всем сразу — Женя приветливо кивнула. Мефистофель-Паша за незакрытой дверью с недовольным видом извлекал отрывистые звуки из дудки невиданной формы. Потом в помещение ввалился некто толстый, неряшливо-бородатый, с бряканьем выгрузил на линолеум огромный пакет, в котором голубели пробки «Левенбрау», вызвавший у присутствующих всплеск энтузиазма. Женя похлопала добытчика по животу — тот, разумеется, объяснил, что лучше это, чем горб от работы.

Все потянулись к пакету, послышалось шипение, стук бутылок о бутылки. Женя от пива отказалась, попросила Кирилла, прислонившегося к косяку «предбанника», врубить стоящий там электрочайник. Кирилл снял его с подставки, встряхнул, убедился, что внутри пусто. «Я наберу, — сказал он соскочившей было с колонки девице. — Где тут у вас вода?» — «Пойдем, — протолкался к нему Андрюха. — Я отолью».

Он отвел Кирилла в сортир.

— Ну и как тебе Женя? — осведомился, пристраиваясь к писсуару.

— Ничего Женя, — хмуро оценил Кирилл, расстегиваясь рядом. — Я б сам с ней… порепетировал.

— Шансов мало, — хмыкнул Киндер.

— Я в курсе…

Они вернулись, Кирилл включил чайник, Киндер, подхватив свою басуху, заперся в соседней комнате с Пашей и двумя подошедшими волосатиками. Остальные обсуждали что-то туманное — вроде бы клубные площадки.

— А ты чего как не родной? Будешь? — Женя продемонстрировала Кириллу пивную бутылку.

— Благодарствуйте… — Он свернул пробку.

— Скажи, лучше «Шестнадцать тонн».

— Куда мне столько…

— Ты не из «Краша»?

— Не, я из Рязани.

— Ну и че в Рязани? — Она кинула в кружку пакетик и сняла чайник с подставки.

— Все то же. Пироги с глазами.

— Как тебя — Кирилл?.. — Насмешливый взгляд поверх пугливых загогулин пара из кружки.

— Вроде…

— Слушай, а как тебя называют? Ну, уменьшительно?

— Меня хрен уменьшишь, — он щедро глотнул и чертыхнулся, когда пена закапала на пол.

— Кирой не зовут?

— Редко.

— У меня знакомая есть, на женском такси работает, — она осторожно прихлебывала. — Знаешь, розовые «вольво» ездят? Она там водителем. Ну, понимаешь: клиентура у них чисто бабская, кто боится хачей-бомбил. Однажды вызвают ее в аэропорт встретить Киру и Женю. Она, естественно, ждет двух баб, а выходят Кирилл и Евгений, парочка голубых… Nothing personal, — хмыкнула она на Кириллово протестующее кряканье.

— Собственно, чья бы корова мычала…

— Черновик-то слышал?

— Угу. Частично.

— Чего скажешь?

— Вокальная партия понравилась. Не сочти за лесть.

— Спасибо. Хотя, по-моему, порнуха порядочная.

— Тебе виднее. Я не профессионал.

— Блин, кто тут профессионал… Буквально недавно же еще в домашней студии писались, самопал, без компрессора, без пик-лимиттера: опять, блин, «перегруз» — пой заново… Режиссера убить хотелось. «Плевательницу» — такая сеточка, знаешь, перед микрофоном ставится — я из колготок делала… — Женя улыбалась собственным воспоминаниям.

— А в каком ты офисе работала?

— Я?.. — она посмотрела на Кирилла. — В рекрутинговом агентстве… — хмыкнула. — Это я, естественно, название второго альбома придумала.

— Почему «естественно»? — машинально осведомился Кирилл, понятия не имеющий об этом названии.

— Ну, знаешь, «моббинг» — офисная дедовщина? Я когда еще в агентстве работала, вдруг возник страшный спрос на психологов. Все компании стали заводить штатных психологов. А то из-за нездорового климата на рабочем месте прибыль падает.

— А как альбом-то называется?

— Mobbing dicks, — хохотнул бородатый, вставший некоторое время назад у Жени за плечом. — Привет Мелвиллу… «Моб» — толпа, — пояснил он, приканчивая пиво, — «моббинг» — нападать толпой…

— Лаунж-панк… — пробормотал Кирилл, глядя, как бородатый увлекает Женю за талию в общую компанию.

Кириллу втискиваться туда почему-то совсем не захотелось, и он тихо, не прощаясь, вышел за дверь. Снаружи стемнело. Еще не по-настоящему: бледно-голубоватое небо в редких перьях облачной копоти было легким и высоким — но под козырьками подъездов уже горели ярко-оранжевые фонари. Кирилл отошел в сторонку, уселся на капот одиноко стоящего «Москвича» с кирпичами под отсутствующими передними колесами и стал допивать пиво мелкими глотками. Вялые мысли, то и дело возвращающиеся к Жене, сопровождала какая-то непонятная досада.

Он поднял голову на шум, движение, вспышку фар: вывернув из-за угла, во двор стремительно вснулась черная сплющенная тачила совершенно аэрокосмических обводов, без малого гоночный болид — наглая, нефункциональная, принципиально за пределами меры и логики. Порыкивая и рыская, словно брезгливо принюхиваясь к раздолбанному асфальту, она лихо подкатила к тому подъезду, откуда вышел Кирилл, и остановилась в пятне света у крыльца, не гася фар и не глуша движка.

Кирилл непроизвольно подобрался. Он уже понял, кто пожаловал — хотя вылезшего с левой стороны черноволосого невысокого крепыша в пиджачке типа того, что именуется клубным, опознал почему-то не сразу. Почему-то он ожидал от названного ГРУшника несколько иного впечатления: более ГРУшного? Брутально-вельможного? А тут какой-то денди лондонский в светлых штанах… Однако это, конечно, был он — и Кирилл не спеша, но и не мешкая встал, подхватил пиво и двинулся расхлябанной походкой наискосок в сторону здания.

Предполагаемый генерал моргнул зажигалкой, затянулся, привалясь задом к машине. Повертел головой туда-сюда, в какой-то момент мазнув равнодушным взглядом по Кириллу. Тот свернул к углу, хлебая из горлышка; левой рукой достал на ходу телефон и вбил в него номер болида: В666МС177.

Три шестерки — не просто блатняк, а с вывертом… Он вспомнил, как Пенязь рассказывал про «трех Оль». Серия ООО, некогда предназначавшаяся, между прочим, для «инвалидок», потом была выделена ФСБ — и все понторезы страны ринулись скупать номера, похожие на названия фирм: до поздних девяностых меньше чем за полдюжины зеленых кусков они не продавались. Торговля шла так, что скоро номеров не осталось самим чекистам. Тогда серию «сняли» с ведомства, а гаишники принялись сплошняком стопить все прежде неприкосновенные машины и часами мариновать водил до выяснения личности. Причем больше всего свирепствовал Батальон особого назначения, подчиненный непосредственно главному гиббону — одному из первых обладателей симметричного окающего номера…

Сворачивая на Шоссейную, он обернулся. Черный агрегат, как маслом обмазанный фонарными бликами, возле индустриального сарая смотрелся заблудившимся НЛО. Силуэт «генерала» повернулся к подъезду, обретя объем, выщелкнул сигарету, приобнял сбежавшую по ступенькам Женю. Кирилл шагнул за угол. Последний раз запрокинул бутылку, поставил ее на асфальт. Переложил телефон в правую, залез в «Контакты» и нашел номер Валеры: