Гейл Линдз - Операция «Маскарад»

Мэйнарду принесли заказ, и тут же появился Кларенс Эдвард. Он сел за столик, и приятели обменялись обычными в таких случаях любезностями. Как только официант отошел, Клэр решил приступить к делу. Было только восемь утра, но он уже выглядел усталым и взмыленным.

— Что случилось, Лукас?

— Опять всю ночь не ложился? — улыбнулся Мэйнард.

Заместитель госсекретаря Кларенс Эдвард обожал женщин, особенно тех, которые работали под его началом. Он уже давно понял, что не так уж трудно добиться перенесения их трепета перед ним как перед начальником из офиса в постель. Такие победы не слишком льстили его самолюбию, но выбор был богатый. Тех, кто оставался неприступным, в зависимости от обстоятельств он переводил в другой отдел с небольшой премией или даже с повышением — во избежание неприятностей.

— Ты ведь знаешь, как это бывает. — Заместитель госсекретаря ухмыльнулся и поправил репсовый галстук.

Полный идиот, подумал Мэйнард, зато сколько самомнения! Он попробовал овсянку — та была слишком горячей.

— Как дела в госдепе?

— Ничего нового.

У Эдварда были серебрящиеся сединой волосы, живые голубые глаза и такой загар, словно он только что вернулся с курорта. Было ему под шестьдесят, выглядел он на сорок с небольшим, а ел и бегал за юбками, как озабоченный тинэйджер. Себе он заказал кекс, черносливовый сок и черный кофе.

Мэйнард снова кончиком ложки подцепил немного исходящей паром каши и небрежно поинтересовался:

— Есть что-нибудь новое насчет студентки, которая пропала в Гватемале?

Эдвард подозрительно взглянул на него:

— Ты имеешь в виду эту искательницу приключений, дочку сенатора от штата Виргиния? Да нет, она просто как сквозь землю провалилась. Нынешний гватемальский диктатор — наш друг, разумеется, в политическом смысле — заявляет, что ему ничего об этом не известно. А что?

Овсянка все еще была чертовски горячей. Мэйнард решил ограничиться фруктами. На такой диете через месяц он сбросит еще фунтов десять. Некогда худощавый и жилистый, с годами он отяжелел, а избыточный вес был неважным дополнением к его диабету.

— Мне вспоминается пропавшая дочь другого сенатора, — произнес Лукас Мэйнард и не без удовольствия заметил, как заместитель госсекретаря поморщился.

В 1961 году, сразу после появления Берлинской стены, Мэйнард и Клэр были направлены в Западный Берлин. В то время Клэр тоже был агентом ЦРУ. Действуя в своем репертуаре, он все лето волочился за молоденькой дочерью одного сенатора, изо всех сил стараясь произвести на нее впечатление, взял ее с собой фотографировать военный завод в Восточном Берлине. Их арестовали, но агентурная сеть Мэйнарда, который был послан в качестве резидента, обладала развитыми связями, и молодые люди всего лишь провели ночь в камерах.

Лукас вышел на самый верх. Он позвонил отцу девицы и в Белый дом. В итоге президент Кеннеди по красной линии напрямую связался с Хрущевым, и на следующий день парочку обменяли на двух агентов КГБ.

— Да-да, Восточный Берлин. — Клэр недобро глянул на Мэйнарда. — Это было давно, Лукас, но я об этом не забыл. Я твой должник. Чего ты хочешь?

Официант принес завтрак Эдварда. Пока он расставлял тарелки, Мэйнард еще раз оглядел роскошный зал, проверяя, не сел ли ему на хвост кто-нибудь из агентства. Похоже, все было спокойно. Он заговорил тихо, с видом человека, который тщательно обдумывает каждое слово, прежде чем его произнести:

— Я полагаю, ты помнишь и об удивительном взлете компании «ОМНИ-Америкэн сэйвингз энд лоун» несколько лет тому назад?

— Удивительном — это еще мягко сказано, — заметил Клэр, кроша свой кекс.

Клэр знал, что упомянутая Мэйнардом гигантская корпорация, пользуясь относительно либеральным законодательством Техаса и Аризоны, проводила весьма рискованную кредитную политику, раздавая ссуды без обычного в таких случаях обеспечения, финансируя сомнительные строительные проекты и выкупая просроченные векселя. Кроме того, она скупала акции инвестиционных компаний, находившихся в трудном положении, таких, например, как «Саусмарк корпорейшн оф Даллас».

В 1990 году «ОМНИ-Америкэн» готова была вот-вот рухнуть под бременем безнадежно просроченных долговых обязательств и множества рискованных займов под залог недвижимости. Затем нежданно-негаданно мощная инъекция наличных денег стала причиной ее выхода из кризиса и нового стремительного развития.

— Так вот, — сказал Мэйнард еще тише, бросая свою бомбу, — этот взлет был профинансирован из денег, которые имели отношение к делу «Иран-контрас». Штука незаконная и, как сказали бы некоторые, чертовски аморальная.

Заместитель госсекретаря положил в рот кусочек кекса, вытер губы льняной салфеткой, поправил галстук и уставился в пространство с таким видом, будто глазам его только что открылась Шамбала. Он улыбнулся, и Мэйнард понял, что Клэр оценивает силу этой информации, если ее правильно разыграть, а это он всегда умел сделать правильно, поэтому Кларенс Эдвард и дорос до своей нынешней должности.

— У тебя есть подтверждающие документы, Лукас? — спросил он спокойно.

— Разумеется.

Оглядев льняной костюм Мэйнарда, белую хлопчатобумажную рубашку, простой голубой галстук, пальцы без всяких колец, часы фирмы «Таймекс», Эдвард пришел к выводу, что его собеседник отнюдь не выглядит богатым человеком. Однако то, что внешность бывает обманчивой, Клэр прекрасно знал, особенно среди высших чинов ЦРУ, да еще после разоблачения Олдрича («Рика») Эймса, [2] Олдрич Эймс — высокопоставленный руководитель ЦРУ, сотрудничавший с КГБ. Разоблачен в конце 80-x годов. который, как выяснилось, работал на КГБ.

— Ты сам это раскопал? — осторожно осведомился Эдвард.

— В принципе да.

— Мне надо дать что-то конкретное госсекретарю и президенту. Иначе они просто рассмеются мне в лицо, — заявил Клэр, наклонившись вперед.

— Я знаю. Вот тебе начало: «Бэнк оф кредит энд коммерс интернэшнл».

Даже под курортным загаром было видно, как Эдвард побледнел. Это был самый крупный и наиболее надежный среди банков, занимавшихся перекачкой сомнительных денег. Он всего лишь шел по стопам своих предшественников, среди которых наиболее заметными были «Шредер траст» и «Ньюган хэнд бэнк». Но даже среди представителей самых прагматичных кругов упоминание о «Бэнк оф кредит энд коммерс интернэшнл» вызывало смущение — как из-за допускаемых банком эксцессов, так и из-за того, что кое-кто из их коллег вольно или невольно в этих эксцессах участвовал.

— Ты, конечно, в курсе, что ЦРУ разместило в этом банке десятки миллионов долларов на счетах никарагуанской оппозиции, — сказал Мэйнард.

— Это было противозаконно. Больше того — преступно.