Стивен Уайт - Самая лучшая месть

Он напрашивался и явно делал это умышленно. Но я сдержался.

— Ладно, я буду дома еще минут десять. Хочу дождаться Саймона с бейсбола. Догоню тебя минут через десять-пятнадцать. А еще лучше, подожди меня где-нибудь по дороге к Ли-Хилл. Поедешь со мной.

Я бы так и сделал, если бы не отчаяние, так явственно звучавшее в голосе Тома.

— Нет, Сэм, я не могу тебя ждать. Встретимся в Уорде. Мне понадобится несколько минут, чтобы подготовить Клуна к твоему прибытию. У тебя есть чем записать? Продиктую, как добраться до домика Боки.

— Парня зовут Бока? Что еще за имя такое? А фамилия?

— Собираешься его проверить?

— Конечно. Я всех проверяю. Такое у меня хобби.

— У меня нет его фамилии, только имя. Запомни, Бока живет в Уорде.

— Спасибо, а то я уже забыл. Ладно, буду искать Боку из Уорда. Это же так просто. Кстати, ты знаешь, что означает «Бока»?

— Нет. Впрочем, по-моему, такое слово есть в испанском. Означает «рот».

— Рот? Шутишь? Таких имен не бывает.

— Сэм, ты будешь записывать?

— Послушай, я не задержусь, — сказал он, когда я закончил. — Саймон вот-вот вернется. Ты бы все-таки подождал меня. Знаешь, мне почему-то кажется, что стоит только тебе ввязаться в это дело…

— Я уже ввязался. И что?

— Сам знаешь что.

— Нет, не знаю.

— Ты обязательно попадешь в какие-нибудь неприятности, вот что. Кто-то начнет стрелять. Где-то взорвется бомба. Или разразится чума. Такая уж у тебя карма.

Спорить с ним я не мог. Неприятности действительно не обходят меня стороной.

— Откровенно говоря, Сэм, я бы вообще предпочел никуда не ехать. Но так надо. Увидимся в Уорде.

— Я и не думал, что ты меня дождешься.

— Ты молодец, Сэм.

— Никакой я не молодец, а полный идиот.

Воспользовавшись советом друга, я свернул на Девятую улицу, проехав всего в двух кварталах от дома Парди и преодолев соблазн завернуть к нему.

Как он и предсказал, машин на Ли-Хилл-роуд почти не было. А еще через тридцать минут, когда за спиной остался подъем на три с лишним тысячи футов, Кельда Джеймс поставила меня на колени.

После того как Кельда опустила пистолет и разрешила мне подняться, мы вместе — она впереди, я следом — преодолели оставшиеся мили. Дом Боки находился недалеко от реки, у не обозначенного на карте ответвления шоссе, соединявшего Боулдер с озером Брейнард.

Ни я, ни Кельда не рискнули подняться к дому по уходящему круто вверх и усеянному камнями проселку, который Бока, возможно, называл «подъездной дорожкой». Мы оставили машины внизу и проделали последнюю часть пути, примерно пятьдесят ярдов, пешком. Деревья в характерном для такой высоты сухом, суровом климате редко вырастают большими, но сосновый лес показался мне удивительно густым, небо было запорошено звездной пылью, а от чистого, невероятно прозрачного воздуха пощипывало в горле. Так вот почему люди предпочитают жить здесь, подумал я. Легкие у меня горели после быстрого подъема, как будто тело напоминало о том, что разница между восточной и западной границами округа Боулдер, по крайней мере вертикальная, составляет более полумили.

Кельда почти не запыхалась, но мне показалось, что она прихрамывает.

— Как… ваши… ноги? — отдуваясь, спросил я.

Она покачала головой, открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом снова сомкнула их, сделала быстрый вдох и проговорила:

— Ноги болят. Но это не значит, что я собираюсь сесть. Это не значит, что я собираюсь вернуться домой. Они болят. Но они болят почти всегда. Идемте, нам нужно найти Тома.

— О'кей.

Ее враждебность немного удивила меня. Будучи ближе к дому, я сам постучал в дверь.

Нам открыл на редкость приятный темнокожий мужчина. Глубоко посаженные черные глаза излучали внутреннее тепло, которое как будто окутывало его мягким сиянием. Он протянул руку:

— Здравствуйте, я Бока. Пожалуйста, входите. Вы, должно быть, доктор. А вы, — он слегка повернул голову, — агент ФБР. Том рассказывал мне о вас.

— Приятно познакомиться, — сказала Кельда. Что-то в этом человеке — его красота? глаза? манеры? — смягчило ее, как тепло смягчает сливочное масло.

— Мы очень благодарны вам за все, что вы сделали для Тома, — добавил я, протягивая левую руку. Дыхание мое уже почти нормализовалось, так что длинное предложение далось без труда.

— Я не сделал ничего такого, что выходило бы за рамки простой любезности. Могу я взглянуть на ваши документы? Пожалуйста, не обижайтесь.

Фэбээровский значок Кельды выглядел куда представительнее моего водительского удостоверения, но Боку удовлетворило и то и другое. Он даже нацепил очки, чтобы разобрать мелкий шрифт. Очки на цепочке висели на могучей шее. Вернув документы, Бока огорошил нас совершенно неожиданным заявлением.

— Спасибо. Но, боюсь, Том ушел.

— Что? — скорее, устало, чем удивленно воскликнула Кельда.

Похоже, она и не ожидала, что вечер закончится благополучно и все пройдет гладко.

Бока провел ладонью по седеющей шевелюре и внимательно посмотрел сначала на нее, потом на меня, как будто решая, можно ли нам доверять. Пригласив нас в дом, он, однако, так и остался стоять в проходе.

— Минут пять назад у моей двери появился какой-то человек. Когда я вышел поговорить с джентльменом, Том, наверное, решив, что злоупотребляет моим гостеприимством, вылез в окно и исчез.

— Этот человек представился?

— Нет, не представился.

— Пожалуйста, расскажите мне о нем. Все, что помните.

Кельда взяла инициативу в свои руки и не давала мне вставить и слово.

Бока кивнул, а когда заговорил, я был очарован его спокойствием, взвешенностью каждого слова, глубиной интонаций. Впечатление было такое, что он декламирует выученный наизусть текст.

— Это худощавый мужчина в новых джинсах и серой, без узора, рубашке. На всем следы грязи. И… — Бока помолчал, подыскивая подходящее выражение, — у него лягушачьи глаза.

— Лягушачьи глаза?

— Да, они у него такие выпученные, навыкате. Как у лягушки. И… о да! — С этим «о да» тон голоса моментально изменился с тенора на баритон. — У него пороховые ожоги на голове.

— Где именно? — моментально спросила Кельда.

Я так и не понял, почему месторасположение пороховых ожогов так важно.

Бока поднял руку, расставил средний и указательный пальцы и приставил их к голове — средний в правом верхнем углу лба, на границе волосяного покрова, второй чуть ниже и ближе к правому виску.

— В этих местах, мэм.

— Почему вы решили, что это именно пороховые ожоги? — не отступала Кельда.

— Потому что это были пороховые ожоги и еще потому, что от него пахло порохом. Мне хорошо знаком этот запах.

— Вы можете описать его? Этого человека? Сильный, с мощными, как… как вон те поленья, бицепсами? — Она указала на аккуратную стопку поленьев в нескольких футах от крыльца. Каждое из них было примерно шести-восьми дюймов в диаметре.