Джон Адамс - Когда мертвые оживут

Стрельба прекратилась. Грэйс стояла и осматривала комнату. В ушах громко и часто стучал пульс, и трудно было сосредоточиться и сообразить, сколько времени прошло после начала атаки. Повсюду на полу валялись тела придурков — с раскинутыми конечностями, переплетенные между собой. Убедившись после беглого осмотра, что никто не шевелится, Грэйс направилась к двери.

В холле она наткнулась на Эмери. С болтающейся на плече винтовкой, он стоял спиной к Грэйс и глубоко дышал, изредка подвывая.

Эмери был из тех, кто ходил с мишенью — красным бычьим глазом, намалеванным на передней части каски. Он обернулся и устремил на Грэйс рассеянный взгляд, а она в свою очередь увидела на его плече рану от укуса, из которой уже сочилась желтая жидкость. Игнорируя нарисованную мишень, Грэйс прицелилась в глаз Эмери; он захныкал, взмолился о пощаде, но Грэйс мысленно уже тысячу раз нажимала на спусковой крючок в такой вот ситуации. Для нее не составило особого труда сделать это в реальности, в тесном летнем коттедже, где через окна лился дневной свет, а в воздухе стоял тяжелый, трупный запах. В узкой прихожей звук выстрела прозвучал особенно громко. Тело Эмери повалилось на пол и замерло у ног Грэйс. Через несколько секунд из-под него потекла кровь.

Пробраться через дом оказалось нелегко: пол был сплошь усеян обломками, осколками и стреляными гильзами, здесь и там лежали тела тварей и солдат с нелепо вывернутыми конечностями. Почти всех товарищей Грэйс сразу узнавала. Не признала она поначалу Дентона, догадалась, что это морпех, только по его росту: кто-то выстрелил ему в лицо. Его руки были сплошь покрыты следами от укусов, из пор сочилась густая зловонная желтая жидкость.

На кухне она обнаружила сержанта Уитакера. Тот сидел, забившись в самый угол, в щель между двумя шкафчиками.

Он посмотрел на Грэйс твердым, полным достоинства взглядом, и она застыла возле двери. Часть его шеи сбоку была вырвана, так что обнажились обрывки мышц и сухожилий.

— Они мертвы? — хриплым голосом спросил Уитакер.

Грэйс не поняла, говорит ли он о членах своего импровизированного отряда или об атаковавших их придурках, но все же ответила:

— Да, сэр.

— Как ты думаешь, что сейчас делают эти сволочи из Вашингтона?

Эти сволочи мертвы, конечно. Все мертвы. За исключением тех, что бродят и визгливо смеются.

— Сэр, мне не платят за то, чтобы думать.

Услышав этот ответ, Уитакер не выдержал и рассмеялся, отплевываясь кровью:

— Нам за нашу проклятую работу никто не платит уже много месяцев. Считай, что ты работаешь на общественных началах и в ближайшее время на зарплату не рассчитывай.

Он снова рассмеялся хриплым смехом и едва не поперхнулся. Шеврон на его рукаве был самой яркой вещью в комнате, в угасающем свете золотая нашивка казалась почти белой. Сержант истекал кровью, его лицо посерело. Заражение было неминуемо.

— Ты должна была бы стать капралом, — бесцветным голосом произнес он. — Мне жаль, что ничего не выйдет.

— Сэр, не беспокойтесь. Я лично вряд ли буду об этом сожалеть.

— Кто его знает. Посмотри на себя — тебе сегодня посчастливится убраться отсюда живой.

Из разорванного горла продолжала струиться кровь и сочиться зловонная желтая жидкость. Рубашка Уитакера была уже мокрой.

— Хотите, чтобы я позаботилась об этом? — спросила Грэйс, кивнув на личное оружие сержанта.

Он с трудом растянул губы в улыбке:

— Нет, я уж сам.

Она верила Уитакеру, верила до самого конца. Он был достойным, надежным человеком и уже подносил пистолет к виску. Однако Грэйс осталась стоять в дверях, чтобы удостовериться лично. Грохот выстрела заставил ее вздрогнуть. Когда сержант рухнул на пол лицом вниз и выронил оружие, Грэйс повернулась и вышла из кухни.

В холле она обнаружила ведущую на крышу складную деревянную лестницу, прикрепленную за крюк к потолку. Сейчас лестница была разложена и стояла едва ли не вертикально. Впрочем, в последние недели весь мир постепенно приобретал все более сюрреалистическую окраску, и такое неудобное положение лестницы ни в коей мере не казалось чем-то необычным, скорее наоборот являлось нормой.

— Я поднимаюсь, — обратилась Грэйс в пространство, к тому неизвестному, кто мог находиться на крыше.

В любую секунду она готова была выпустить пулю в первого же, кто появится в открытом люке.

Однако на крыше женщина обнаружила Джейкобса. Врач сидел, подтянув ноги к животу и опершись локтями о колени.

— Откуда они узнают всякий раз? — начал он, глядя поверх поросшего мрачными деревьями холма. Небо приобрело темно-пурпурный оттенок, и кое-где на нем уже зажглись звезды. — Мы передвигаемся осторожно, заметаем следы, идем только днем, но тем не менее они всегда нас находят.

Грэйс молча кивнула. Врач, бесспорно, был прав. Действительно, как? Они всегда нас находят, просто берут и находят.

— Здесь нет никаких насекомых, — продолжил Джейкобс.

— Нет, — согласилась Грэйс и достала из кармана пачку сигарет. — Я ничего такого не видела.

— Это воздух. Он разреженный.

Женщина подумала, а не рехнулся ли доктор. На вид вполне уравновешенный человек, но с этими интеллектуалами ничего не знаешь наверняка. Порой они трогаются рассудком просто оттого, что слишком много думают.

— Они не охотятся на людей, — заявил Джейкобс.

— Тогда как вы это назовете? Чем они занимаются?

— Я хочу сказать, что они не охотятся исключительно на людей. Они не чистые каннибалы. По дороге сюда мы видели выпотрошенного оленя, а еще кроликов. Но звери не были обглоданы дочиста. Придурки никогда не едят мертвечину.

Грэйс зубами вытащила из пачки сигарету и прикурила. Руки не дрожали, но в них ощущалась вялость, и казалось, они существуют отдельно от тела.

Когда она выдохнула дым, Джейкобс закашлялся и помахал перед лицом рукой.

— Как могло произойти такое?

Грэйс внимательно посмотрела на врача. Голова поднята, профиль лица четко отображается на фоне темного неба. Она предположила, что Джейкобс не имеет в виду ничего конкретного, а задает вопрос в более широком, философском смысле. Как и почему все произошло, ни для кого не является тайной.

Последовательность событий прослеживалась четко. Лавиной вдруг пошли сообщения о новом патогенном микроорганизме, передающемся через кровь, вызывающем высокую смертность и устойчивом к известным медикаментам. В правительстве с тревогой заговорили о пандемии, занялись принудительной вакцинацией населения — и в конце концов пандемию и получили. Все было просто. Корень зла крылся в вакцинации, а после инфекция уже не встречала на своем пути преград.

Началось все на западном побережье. Повсюду, в маленьких магазинах и крупных торговых центрах, как грибы вырастали установки для вакцинации, и к ним тут же выстраивались очереди. Примерно через шесть часов стало ясно: что-то пошло не так, однако к этому времени было заражено уже около полумиллиона человек. Зараза распространялась со скоростью лесного пожара. Отчасти это было даже хорошо. В противном случае все люди получили бы свой укол, все до единого безбоязненно позволили бы поднести к руке иглу, не подозревая о том, что в расчеты закралась фатальная ошибка.