Джон Катценбах - Что будет дальше?

Вольф явно забеспокоился. Похоже, он не был уверен, что сумеет в равной мере уделять внимание двум важным для него процессам: просмотру столь заинтересовавшего его видео и спору по поводу обещанных ему денег. Адриан понимал, что долго водить собеседника за нос ему не удастся. Марк Вольф, похоже, почувствовал фальшь в его голосе и был начеку.

— Я принесу часть обещанной суммы. Считайте, что это аванс. Впрочем, мистер Вольф, чует мое сердце, всех денег вам не видать: мне не слишком-то верится, что мы найдем ее.

Вольф подался вперед и потянулся, как проснувшаяся кошка. Похоже, ему не было дела до того, правду говорит Адриан или нет. Кредитная карточка, отданная в его распоряжение, открывала ему путь в мир, полный захватывающих путешествий и приключений. Само собой, ему не было никакого дела ни до «малышки Дженнифер», ни до Адриана, ни до каких бы то ни было проблем, не имевших отношения к удовлетворению его интересов и желаний.

— Посмотрим-посмотрим, — не скрывая своего скептического отношения к происходящему, сказал Вольф. — Если эта девчонка и не малышка Дженнифер, сути дела это не меняет. По крайней мере, для вас, профессор. Девчонке, как мы оба понимаем, срочно нужна помощь. Не берусь гадать, что именно с нею сделают дальше, но интуиция подсказывает мне, что ничего хорошего ее не ждет. Достанется ей крепко, уверяю вас, а что будет дальше — не знаю. Въезжаете, профессор? Каламбур рождается не на пустом месте. Не зря этот сайт называется «Что будет дальше?».

Адриан встал с кресла. Он в последний раз посмотрел на девушку с мешком на голове, чувствуя себя перед нею виноватым: оставляя ее образ наедине с маньяком-извращенцем, он словно отдавал ее во власть злых сил. В какой-то момент ему показалось, что девушка словно подалась вперед, к нему, прямо сквозь стекло экрана. Профессор Томас сделал все, чтобы не показать при этом охватившее его волнение. Он не хотел, чтобы Вольф понял, насколько важной стала для него судьба этой несчастной девушки. Чтобы отвлечься, а заодно и потренировать память, он стал повторять про себя GPS-координаты IP-адреса. Делал он это нараспев, словно читая любимые стихи. В то же время откуда-то из подсознания до него по-прежнему доносились распоряжения Брайана, который командовал: сделай то, сделай это, продолжай действовать, не теряй времени… Продолжалось это до тех пор, пока Адриан не услышал голос сына. «Ты все понял. Ты знаешь, что видел», — сказал ему Томми. Эти слова заставили профессора оторвать взгляд от экрана и молча покинуть дом сексуального маньяка.

Майкл сидел на кухне за видавшим виды колченогим столом. Перед ним стоял раскрытый компьютер. Майкл был поглощен составлением весьма пространного и подробного комментария к тому, что он гордо называл «Заметками о последнем этапе игры». Качающийся стол здорово раздражал его. Через какое-то время не выдержав, Майкл отвлекся от работы, чтобы на несколько секунд сосредоточиться на этой маленькой проблеме, не позволявшей ему в полной мере насладиться творческим процессом. Решение пришло быстро: он вытащил из-за пояса пистолет, вынул из магазина один девятимиллиметровый патрон и, примерившись, засунул его под короткую ножку стола, обеспечив столешнице с компьютером необходимую устойчивость.

— Ну просто мастер на все руки. Муж — мечта любой домохозяйки, — прокомментировала Линда, заглянувшая в кухню из соседней комнаты.

Майкл улыбнулся и вновь взялся за работу. Прямо перед ним, буквально в двух шагах, находилась раковина, доверху заполненная грязными тарелками и чашками, а над этим не слишком эстетичным натюрмортом помещалось широкое окно, за которым виднелось безоблачное голубое небо. «Хорошо… — подумал он, — хорошо, что мы затеяли все это в нужное время года. Земля будет еще мягкой после таяния снега и весенних дождей; по-летнему просохнуть она, естественно, не успеет». Дальше на север — там, куда он собирался съездить в ближайшие день-два, — снег таял еще позже, а следовательно, и земля должна была оставаться еще более мягкой. Когда именно состоится поездка, Майкл не знал, но что речь идет не больше чем о ближайших двух сутках, было для него очевидно.

«Стареет наша Номер Четыре, — подумал он, — стареет на глазах».

Он имел в виду, разумеется, не старение в привычном смысле этого слова. Номер Четыре не то чтобы на глазах менялась и превращалась в старуху. Дело было в другом: в интересе, который проявляли к ней зрители. Майкл понимал, что какая-нибудь удачная находка, которая спровоцирует новый поворот сюжета, может подогреть интерес и даже на время заставить бо́льшую часть аудитории забыть о том, что этот роскошный роман уже миновал свою кульминацию и неизбежно подходит к развязке. Тем не менее Майкл знал и другое: нельзя выжимать из публики все соки. Не следует терзать верных зрителей бесконечными сиквелами и продолжениями, откладывая неизбежный финал. Трудность заключалась в том, что публику нужно было удовлетворить в полной мере, но при этом не вытянуть из нее все силы. У зрителя должен был оставаться эмоциональный запал, который подогрел бы его интерес к новой серии трансляций. Финал шоу должен был представлять собой одновременно развязку уже разыгравшейся на глазах у зрителей драмы и в то же время завязку и анонс чего-то нового и еще более интересного.

За бизнес-составляющую проекта неизменно отвечала Линда. Именно она объяснила Майклу важность сохранения постоянной аудитории: «Лояльные клиенты — это кровь, текущая по жилам и обеспечивающая жизнеспособность любого предприятия». Майклу нравилось слушать Линду, когда она разъясняла ему экономическую сторону дела. Он был в восторге от противоречия между ее манерой говорить — чем-то в эти минуты она походила на строгую офисную сотрудницу, например проект-менеджера, — и теми условиями, в которых обычно читались подобные лекции: чаще всего Линда пускалась в объяснения обнаженной и поучала обнаженного же Майкла. Происходило это почему-то чаще всего после секса — безудержного, лишенного каких бы то ни было условностей и запретов. Как ни странно, рассуждения Линды, высказанные ровным, даже бесцветным голосом, только больше заводили Майкла.

Он захотел встать со стула, подойти к Линде и крепко обнять ее. Он прекрасно знал, как она тает от таких спонтанных проявлений нежности в стиле розовеньких открыточек, которыми принято обмениваться на Валентинов день.

Уже отодвинувшись от стола, Майкл все же сдержал эмоциональный порыв и вновь вернулся к работе.

«Больше думай, меньше отвлекайся! — приказал он себе. — „Четвертой серии“ нужен сильный финал».

Майкл от души рассмеялся. «Надо же, — подумал он, — оказывается, сознание того, что занимаешься важным делом, может вызвать сексуальное возбуждение». Он отвернулся от окна и вновь уткнулся в компьютер, в одной из папок которого хранился план завершения четвертой серии, составленный начерно и постепенно обрастающий подробностями. Майкл внимательно изучил маршрут, по которому по окончании шоу ему предстояло проехать больше двухсот миль на север, в расположенный в штате Мэн государственный лесной заказник «Акадия». Они с Линдой уже побывали в этом восхитительном безлюдном уголке дикой природы. В то путешествие они отправились, дурачась и разыгрывая из себя этаких юных натуралистов, обожающих всяческих птичек и зверюшек и питающихся одной лишь пророщенной пшеницей. Впрочем, природа и животный мир заказника действительно произвели на них впечатление. Олени, лоси, орлы, быстрые бурные реки, буквально кишащие лососем и форелью, — казалось, нога человека здесь если и ступает, то весьма и весьма редко.